Вера на марше
Шрифт:
Всё это побудило всех начать высказываться. Вдохновлённые рассказом Кэллогга многие из присутствующих воспользовались возможностью рассказать о себе и сказать, что они были в таком же положении. Они были методистами, баптистами и пресвитерианцами, но их ярлыки тоже исчезли, и они тоже хотели знать, кому они принадлежат. Ещё до того как окончился конгресс они все и Келлог, как один, выяснили, что в течении многих лет они жили как верный раб в служении Иегове.
Как и у Чарльза Расселла, моё сотрудничество с течением началось в молодости, как я уже упоминал. Я тоже искал путь служения Богу угодным
Я родился 2 июля 1877 года в Канаде. Оба моих родителя были строгими пресвитерианцами и активными членами церкви. Однако я попал в католическую среду в Новой Шотландии, где не было пресвитерианской церкви, лишь католическая. У нас был зал в городе, в котором мы проводили воскресную школу и встречи для молитв, и в этом заключалась наша религиозная деятельность. Это было в трёх или четырёх милях от постоянной пресвитерианской церкви, и церковь была единственным местом, куда мы ходили. Как самый младший, я не много знал о Библии, но у меня было большое почтение ко всему, что имело отношении к церкви. То, что мне говорили мои мама и папа, я воспринимал, как истину.
Мой старший брат сомневался и, в конце концов, сильно шокировал нас, мальчиков, сознавшись по секрету, что он — агностик. Он сказал: «Если и существует Бог, то он отличается от того, что о нём говорят кальвинисты. Я не верю тому, чему они учат о предначертанности. Если Бог отправляет некоторых людей на вечные муки, а других — к небесной славе ещё до их рождения, есть ли в этом хоть какая-то справедливость? Потом они говорят нам, что те, кто на небесах, поют Богу хвалу, и вот почему он забрал их туда: потому что ему это доставляет удовольствие. Всё, что я могу сказать, — это, что, должно быть, он наслаждается стонами тех, кто страдает в аду, больше, чем пением тех, кто в раю, потому что он берёт на небо лишь малое стадо, но они утверждают, что он посылает миллионы в ад. Я не могу верить в такого Бога».
Это привело меня в ужас.
Я никогда не был по-настоящему активным в моей религии до тех пор, пока в моей семье не произошла настоящая трагедия. Когда мне было лет тринадцать, однажды зимой я с моей младшей сестрой в воскресный день пошёл кататься на санках. Мы сильно вспотели. На следующее утро моя сестра слегла с дифтерией. Они называли эту болезнь бронхиальным крупом. В понедельник вечером она умерла.
Для меня это было сильным шоком. Я сказал: «Жизнь коротка и хрупка. Если то, что мы делаем здесь влияет на то, что будет потом, тогда мы будем большими глупцами, если не будем посвящать наше время служению Господу теперь с надеждой получить что-то лучшее в вечности. Что до меня, я собираюсь занять эту позицию и делать то, что, как я думаю, будет приятно моему Господу».
В нашем городке было лишь несколько мальчиков-пресвитерианцев, и они не понимали, почему я вдруг стал таким религиозным. Несмотря ни на что, я придерживался этого и делал лучшее, что я мог, чтобы служить Господу, как мы понимали это в моей церкви.
Когда мне исполнилось шестнадцать, я решил стать проповедником. Я ходил в школу, которая была далеко от моего дома, готовясь посещать теологические семинары. По некоторым неясным для меня причинам я страдал от нервного расстройства, и мне нужно было
Находясь один в большом городе, я не был уверен, что мне делать дальше. Но я специально исследовал всё вокруг, чтобы видеть, что я мог найти на пути религиозной жизни.
Вскоре после моего приезда Дуайт Л. Муди и его товарищи Аира Дэйвид Сэнки, Френсис Мерфи и Сэм Джонс приехали в город, чтобы поддержать возрождение. В течении двух недель Муди выступал дважды в Тремонт Темпл, и для меня было по-настоящему волнующе видеть, как большие толпы идут в церковь. Их цель заключалась в том, что они хотели «предать себя Богу» и быть спасёнными его милостью.
Как хорошо я помню суматоху, которая царила в моём молодом уме в то время, когда я старался серьёзно рассмотреть все последствия такого ответственного шага. Однажды ночью я не мог заснуть глубоко за полночь, без конца вертелся, стараясь освободить свой разум от всех природных удовольствий жизни. Я по природе своей был счастливым человеком, и шутки и смех были частью моего существа. Смогу ли я отказаться от всего этого, думал я. Религия и религиозная жизнь в моём понимании представлялись строгими, набожными лицами, которые не сочетались с легкомыслием. Мне говорили, что Иисус никогда не смеялся, но он часто плакал. Я знал, что я не смогу быть по-настоящему счастливым, если я буду служить Богу таким образом.
Я помню эту ночь так ясно, как будто это было вчера. Наконец я решил. Я встал на колени и «предал» себя Богу. Я знаю, что это был один из самых важных шагов в моей жизни, и до сих пор я никогда не жалел об этом. Я не увидел вспышек света, которые бы сошли на меня, но я знаю, что с той ночи я постепенно рос в понимании того, что значит служить Богу, и в признательности за это служение. Также я понял, что моё прежнее понимание того, что значит быть «серьёзным» в отношении религии, было абсолютно неправильным. Я никогда не терял моего чувства юмора.
В своём сердце я сказал: «Теперь я точно знаю, что мне делать. Я собираюсь быть кем-то вроде миссионера, раз я не могу быть постоянным служителем». Поэтому, я планировал поехать в школу Муди в штате Массачусетс и выучиться на миссионера.
Вскоре после этого и до того, как я смог поехать в школу Муди, я разговаривал на религиозную тему с несколькими людьми в гостином доме, в котором мы работали. Мужчина средних лет подошёл, послушал минуту и потом присоединился к беседе. Я увидел, что он знал больше меня о Библии, поэтому я поинтересовался, где он получил информацию. Он пригласил меня прийти на встречу на Парк Сквер 4 в Бостоне, в 15.30 в следующее воскресенье. Я принял приглашение.
Александр М. Грехам, который выступал с докладом на той встречи, говорил о прогрессивном периоде в истории человечества в отношениях с Богом. Я не очень хорошо его понимал, потому что материал был для меня новым. Он говорил быстро, и у меня не было времени рассмотреть значение всех цифр, линий и кривых на плакате, который он использовал, как наглядное пособие для своего доклада. Но я получил удовольствие от встречи, и, что более важно, я получил первый том книги «Рассвет тысячелетия» — «План веков».