Вера
Шрифт:
— Смитсон, — начал Фурд, тщательно следя за интонациями в голосе, — мы…
— Да, коммандер, мы по-прежнему видим Ее на сканерах, и Она не сменила курс. — Он замолк.
Экран включился. Он мерцал мягким молочным светом, но, что было гораздо хуже мрака, оставался совершенно пустым. А потом начал меняться вопреки всем особенностям своей конструкции: трансформация затронула текстуру и контуры его поверхности.
Экран покрывал вогнутую стену мостика тонким, очень плотно прилегающим слоем, больше похожим на краску; теперь же он пошел волнами, как шелк, и что-то пыталось пробиться
— Ее лицо, — сказал Тахл. Он словно говорил сам с собой.
— Нет! — закричал Фурд. — Не на моем экране, не в моем командном отсеке, здесь этому не место. Тахл, мы не хотим это видеть. Пожалуйста, заблокируйте сигнал.
— Это может быть Ее лицо, коммандер.
— Я сказал, блокируйте!
Тахл нажал несколько кнопок. Ничего не случилось. Он нажал еще. Шелковая текстура и чужие контуры медленно стекли с экрана. Тот вернул себе привычный вид, потемнел и снова включился, на нем появилось прежнее изображение «Веры», которая, благодаря эффекту увеличения, казалось, находилась всего в шестнадцати сотнях футов от «аутсайдера». Ее двигатели мерцали сквозь обломки на корме так, как никогда прежде, а дисплеи на экране показывали, что, хотя курс противника не изменился, скорость упала до тридцати пяти процентов; Каанг тут же уменьшила мощность ионной тяги. В миделе «Веры» по-прежнему царила тьма.
Фурд медленно выдохнул. Внутреннее чутье подсказывало ему, что они ни в коем случае не должны видеть то, что пыталось пробиться сквозь экран. При блокировке никакой сколь угодно мощный сигнал с другого корабля не мог пробиться на «Чарльз Мэнсон»; и Тахлу в конце концов удалось ее установить, но коммандеру по-прежнему было не по себе. Он знал о том, насколько широки Ее возможности в области систем связи. Или, скорее, не знал, по крайней мере не обо всех.
— Сигнал заблокирован, коммандер. — Тахл тщательно выдерживал нейтральную интонацию.
Фурд еле заметно кивнул и снова посмотрел на изображение, выведенное на экран. Что-то с Ней было не так. Судя по показаниям приборов, «Вера» сбросила скорость до тридцати процентов, а Ее кормовые двигатели начали лихорадочно мерцать. Ему снова пришла в голову мысль о голых лампочках в подвале. Мы сражаемся с Ней по всей системе, а Она сжимает бой до погребов и грязных переулков.
Забормотали сирены.
— Что…
— Еще один сигнал, коммандер, — сказал Тахл.
Экран не изменился. Там по-прежнему висело Ее изображение. Она замедлилась до двадцати пяти процентов, а кормовые двигатели теперь работали с перебоями.
— Куда? Куда он направлен?
Руки Тахла летали над консолью. Он начал выпускать и втягивать когти, почти совпадая с прерывистым ритмом Ее страдающих заиканием кормовых двигателей. На мгновение показалось, что шахранина сейчас охватит паника, чего Фурд прежде никогда не видел; но все прошло, и Тахл вновь обрел присущее ему спокойствие. Он взглянул
— Сигнал направлен не на экран, коммандер. Он направлен прямо сюда, на мостик…
— Что?
— …и пока мы не можем его блокировать.
Отсек залил белый свет, похожий на тот, что шел из кратера в миделе. Экипаж заморгал. Они почувствовали холод. Сияние не имело источника, не отбрасывало теней и проникало повсюду; от него светился даже воздух. Оно захлестнуло каждого офицера, превратив лица в испещренный оспинами пейзаж, а тела — в неопрятные статуи.
Фурд поднес руку к лицу и внимательно изучил собственную ладонь, сразу вспомнив, что уже делал так в жерле кратера. Зловонный пот под одеждой стал холодным и липким. Дыхание замерзало, вырываясь изо рта, обжигая губы и ноздри; и сквозь пар коммандер увидел разбросанные по полу мусор и обломки, которые отказался убирать.
А потом свет стал двигаться.
Он закручивался на полу миниатюрными вихрями, которые рождались и умирали без всякой системы, как живые организмы на Горе 5. Их заставляла вращаться фигура, появившаяся в центре мостика. Прямо на глазах она обретала твердость. В ней, все еще размытой и переменчивой, больше похожей на пустую сетчатую конструкцию из пара вроде того, что вырывался изо рта Фурда, уже угадывались голова и плечи, руки и ноги примерно человеческих пропорций.
Фурд вытащил пистолет. Кир уже взяла пришельца на мушку, а Тахл потянулся к своему оружию.
— Нет! — заорал Смитсон. — Не трогайте! И не подходите близко.
Все это время экран вел анализ объекта, и данные сменяли друг друга во всплывающих окнах, противореча сами себе: они видели голограмму, твердое тело, ни то ни другое, и то и другое. Предмет не поддавался изучению, а еще был необъяснимо прекрасен: его поверхность, под которой царила пустота, бурлила от клубящегося дыма, из-под нее шел свет. Он мерцал, исчезал, появлялся, пытаясь обрести форму. На экране в том же ритме мигали Ее кормовые двигатели.
Скорость упала до девятнадцати процентов, «Вера» начала переваливаться с боку на бок. Для того чтобы передать сигнал на мостик «Чарльза Мэнсона», поборов все встроенные системы защиты, требовалась немыслимая энергия, да и само это действие было невероятным; даже другой «аутсайдер» не смог бы его повторить.
— Коммандер, — сказал Смитсон, — Она себя опустошает. Она хочет связаться с нами и истощает сама себя!
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что сейчас Она может быть уязвима для корпускулярных лучей. Почему вы не подумали о них? И почему, — тут он повернулся к Кир, — мысль о лучах не пришла в голову вам?
— Вы правы, — пробормотал Фурд. «И всегда же ты прав, слизняк самодовольный». — Кир, откройте огонь. Но стреляйте не по кратерам, а по корпусу.
Лучи прорезали пространство. Ее отражатели встретили их, сдержали, но — согласно показаниям датчиков на экране — едва справились с задачей. Кормовые двигатели потухли, вспыхнули, запустились вновь, а призрачная фигура, стоящая посередине мостика, согнулась, словно от боли.
— Видите? Видите? — закричал Смитсон, а затем совершенно неуместно добавил: — Вот что вы должны были сделать!