Вердикт: невиновен!

Львова Ева

–По следам помады на полотенце – они были всё время одинаковые, – замявшись, ответила свидетельница. – И духи. Постельное бельё пахло одними и теми же духами.

Следом за сестрой профессора отвечала на вопросы суда хозяйка Лулу. Валерия Дмитриевна очень волновалась и теребила в руках платочек:

–В тот день у меня заболел щенок, и я несколько раз бегала за лекарством. Да, я видела, как в районе девяти часов в наш дом заходил подсудимый, вот этот рыженький мальчик. Я сама впустила его в подъезд. Но Мызин был далеко не последним, кто заходил в квартиру убитого профессора, как утверждает следствие. Я стояла у окна и видела, как подсудимый вышел из подъезда, сел в машину и уехал. А потом в подъезд вошла девушка в жёлтой вязаной

шапке. Я часто видела её в обществе Петра Михайловича.

–Как она попала в подъезд? – тут же уточнила я.

–Девушка открыла нашу дверь с кодовым замком так, словно у неё был ключ, – ответила свидетельница.

–Почему вы запомнили эту девушку? – недоверчиво спросил прокурор.

–У неё шапка очень приметная, – улыбнулась та. – Яркая, жёлтая, необычного фасона.

Я подошла к столу судьи и достала из пакета с вещественными доказательствами жёлтую шапку Лизы Исаевой.

–Вот эта?

–Протестую, – встрепенулся прокурор. – Откуда свидетель может знать, эта ли шапка была на гипотетической девушке или другая?

–Протест принят, – вздохнула судья. И, обращаясь ко мне, добавила: – Переформулируйте вопрос.

–Хорошо, я спрошу по-другому. Похожа ли эта шапка на ту, в которой вы видели спутницу погибшего Черненко?

–Как две капли воды, – кивнула головой старушка.

–Итак, – выдержав паузу, продолжала я, – мы убедились, что женщина в жизни декана факультета истории Столичного гуманитарного университета всё же имела место. Осталось выяснить, кто же эта особа и чем ей не угодил профессор Черненко, потому что защита считает, что именно она нанесла роковой удар в спину, повлёкший за собой смерть потерпевшего. Ваша честь, можно задать вопрос свидетелю обвинения Миносяну?

–Пожалуйста, – откликнулась судья.

За кафедру для дачи показаний вернули свидетеля Миносяна.

–Скажите, кто вам посоветовал дать взятку профессору Черненко? – спросила я.

–Лиза Исаева, – нехотя откликнулся Гарик Миносян.

–Спасибо, ваша честь.

Я слегка поклонилась судье и попросила пригласить в зал суда свидетельницу защиты Юлию Щеглову.

Юля вошла в зал взволнованная и бледная. Она встала за кафедру и улыбнулась подсудимому, слегка махнув ему рукой. Володя Мызин так и расцвёл счастливой улыбкой.

–Скажите, свидетель, – заговорила я, – почему вы в день убийства в столь поздний час отправились на квартиру к декану?

–Мне Лиза Исаева посоветовала переспать с профессором в обмен на пятёрку по истории, – смущённо ответила Юля.

–Почему Лиза решила, что это сработает? – допытывалась я.

–Она сама не раз так делала, – пожала плечами Юля. – У Лизы были постоянные отношения с профессором, и она говорила, что Черненко любит молоденьких студенток и не скрывает этого.

Я опять подошла к столу судьи и достала из пакета с вещественными доказательствами жёлтую вязаную шапку с двумя шерстяными косами.

–Скажите, свидетель, вам знаком этот головной убор?

–Конечно, это шапка моей подруги Лизы Исаевой, – не раздумывая, ответила Юля.

–И только?

–А что может быть ещё?

–У меня больше нет вопросов к свидетелю.

Юля села на первый ряд и стала подбадривать Володю улыбками и жестами. А я тем временем подошла к кафедре и, повернувшись к судье, заговорила:

–Чтобы стало понятно, кто та девушка, которая ненавидела профессора Черненко, я расскажу вам одну историю. Корни её уходят в далёкий девяносто первый год. Двадцать лет назад в Столичном гуманитарном университете произошло изнасилование лаборантки Эммы Глаголевой аспирантом кафедры истории. Лаборантка пырнула обидчика ножом, таким образом насильник оказался потерпевшей стороной. Глаголева собиралась утопиться в Яузе, но её спас другой аспирант из того же университета. Спаситель собирался дать на суде показания в пользу Глаголевой, но после купания в новогоднюю ночь оказался в тяжёлом состоянии на больничной

койке. Эмму осудили на три года колонии, где лаборантка родила от насильника сына и дочь. Эмма и мальчик умерли там же, в колонии, потому что Глаголева заболела тяжёлой формой туберкулёза. Так не вовремя простудившийся герой не находил себе места и все двадцать лет винил себя в случившемся с Глаголевой несчастье. Он думал, что его показания могли бы изменить приговор и девушка не оказалась бы за решёткой. Он даже писал Эмме письма и просил в них прощения, уговаривал выйти за него замуж, но Эмма не могла ему ответить по той простой причине, что её уже не было в живых. Письма приходили обратно, и наш герой думал, что он не прощён. Новорожденную девочку забрала из Дома малютки мать умершей Нина Юрьевна Глаголева. Девочка выросла, узнала историю своего рождения и решила отомстить злодею-аспиранту за мать. Она поступила в институт, где работала Эмма, навела справки и выяснила, что профессор Черненко был аспирантом в том злополучном году, когда посадили в тюрьму её маму, и имеет шрам на животе как раз на месте селезёнки. Это убедило мстительницу в том, что Пётр Михайлович и есть насильник. Но девушка ошиблась – Эмму Глаголеву изнасиловал вовсе не он, а Роман Зверев. А Пётр Черненко, наоборот, был тем самым героем, который вытащил Глаголеву из ледяной воды Яузы и всю жизнь любил ее.

Я говорила, не сводя пристального взгляда с лица Юли. Девушка сидела, выпрямив спину, сложив на коленях ладони, и внимательно слушала мой рассказ.

–Но разве бывают такие совпадения, спросите вы, как шрамы на животе у разных мужчин практически в одном и том же месте? – задала я риторический вопрос. – Для того чтобы стало понятно, откуда у профессора Черненко шрам, я прошу пригласить в зал суда свидетельницу Зою Высоцкую. Зоя Даниловна преподаёт в Столичном гуманитарном университете, и на её глазах разыгралась эта давняя трагедия.

Новая свидетельница, появившаяся в зале суда, выглядела подтянуто и строго. Ни на кого не глядя, доцент Высоцкая направилась к кафедре и приготовилась отвечать на вопросы.

–Зоя Даниловна, расскажите суду, что вам известно о смерти Романа Зверева?

–Это неприятная история, – покачала головой Зоя Даниловна. – Но её участники уже умерли, и я могу всё рассказать. Летом девяносто третьего года профессорско-преподавательский состав нашей кафедры отправился в экспедицию по заброшенным деревням Сибири. Мы планировали написать цикл очерков о крестьянском быте. На одном из привалов Черненко со Зверевым отправились в лес за дровами. Как Пётр потом рассказывал, там на них напал медведь. Романа медведь скинул с откоса, и Зверев утонул в реке, а Петра сильно ранил когтями в бок. Нельзя сказать, чтобы мы поверили Петру Михайловичу, зная об их отношениях, но расследование никто не проводил – Сибирь есть Сибирь.

–Вы говорите – зная об их отношениях. А какие были отношения между Черненко и Зверевым? – уточнила я.

–После того как осудили Эмму Глаголеву, с Романом вообще мало кто общался, а Пётр так просто обходил его стороной. Зверева считали подлецом каких поискать, и многие думали, что Пётр справедливо наказал его за Эмму.

Я не спускала глаз с Юли и поэтому увидела, как лицо девушки перекосила гримаса недоверия, буквально на глазах превратившаяся в маску отчаяния, и Щеглова, вскочив со своего места, пронзительно закричала:

–Вы врёте! Какой Зверев? Не было никакого Зверева! Это Черненко изнасиловал маму! Я ненавижу вас! Ненавижу! Вы это специально придумали!

Судья стукнула молотком по столу, призывая зал к тишине, и, кивнув охранникам, коротко приказала:

–Восстановите порядок в зале!

И чуть тише добавила:

–У вас всё?

Вопрос относился ко мне, и, окрылённая успехом, я отрицательно покачала головой:

–Нет, не всё. Защита просит допросить не заявленную ранее свидетельницу Исаеву Елизавету Максимовну.