Вердикт: невиновен!

Львова Ева

–Мне косточки перемываете? Ну-ну, развлекайтесь на здоровье.

Мария красиво прошла на своё место, и Кира Ивановна, глядя ей в след, взволнованно произнесла:

–Нет-нет. Ни в коем случае. Только не Паша.

–А что, начальства сегодня не будет? – невозмутимо осведомился Борис, перебирая на столе папки.

–Начальство неважно себя чувствует, – замявшись, ответила Ветрова.

Мы с Борисом переглянулась, и невеста владельца конторы перехватила этот взгляд.

–Ты, Агата, тоже что-то плохо выглядишь. Как прошёл вечер? – насмешливо спросила она.

–Спасибо, замечательно, – искренне ответила я.

–А почему ты одна? Где Лёнчик?

–Лёнчик

в девяносто втором отделении милиции. Его ещё ночью задержали за вождение в нетрезвом виде, а так как он оказывал яростное сопротивление сотрудникам ГИБДД, посадили на трое суток за хулиганство, – пояснил Борис, не отрываясь от работы. – Мне позвонили на мобильный и поставили в известность.

–Эх, Агата Рудь, не уберегла ты парня, – злорадно пропела Ветрова и занялась своими делами.

–Вот змея, – прошептала Кира Ивановна, направляясь на кухню. И, проходя мимо моего стола, повторила: – Ни в коем случае не впутывайте сюда Пашу!

Сидеть в одном помещении с невестой шефа было невмоготу, и я, громыхнув стулом, отправилась на кухню следом за секретаршей.

Кира Ивановна варила на обед макароны с сосисками и прибиралась на кухне. Она собирала в одну кучу валяющиеся тут и там бумажки и, особо не разбирая, нужные ли они, запихивала в большой пластиковый мешок для мусора. Эта ежедневная процедура не вызвала бы у меня особого интереса, если бы я не увидела на совке ту самую бумажку, в которую был завёрнут подарок Бориса – янтарный шпиц. В голове тут же прозвучали слова о ценности самой бумаги, произнесённые приятелем в тот момент, когда я разворачивала фигурку собаки. Выхватив из мусора официальный бланк, я с удивлением прочитала слово «Приговор» в верхней его части, а пробежав глазами текст, убедилась, что это именно то, что мне нужно.

–Борь! – не своим голосом закричала я. – Борь, пойди сюда!

Подоспевший на крик Борис самодовольно хмыкнул и сказал:

–Ну да, Агата! Я прямо с утра отправился в архив и сделал копию приговора по делу Глаголевой. У тебя бы всё равно до этого руки не дошли.

–Подожди, Борь, при чём здесь ты? Вчера какая-то дамочка воспользовалась в архиве моим удостоверением и уничтожила оригинал приговора, – недоумевала я.

–Эта дамочка, я так думаю, сидит в нашей конторе и делает вид, что ничего не слышит, – ехидно прокричал Борис, стараясь, чтобы его услышали в кабинете.

В дверях появилась Ветрова и, опираясь рукой о косяк, с вызовом произнесла:

–Да, я воспользовалась удостоверением на имя Рудь для похода в архив, чтобы тебе, моя дорогая Агата, жизнь мёдом не казалась. Ты первая начала против меня военные действия, угрожая вложить Эдику, и я не осталась в долгу.

–Так это ты взяла у меня удостоверение и бумажник? – не поверила я.

От Ветровой я ожидала чего угодно, но чтобы коллега опустилась до примитивного воровства?

–Вовсе нет, я только позаимствовала твои бумаги из стола Бориса, – скромно потупилась Мария. – Признаю, это нехорошо, но я в отличие от некоторых ни у кого ничего не воровала.

Джуниор подавленно молчал, искоса поглядывая на меня. Я подошла к приятелю и недоверчиво спросила:

–Боря, она говорит правду?

Не выдержав моего пристального взгляда, кудрявый друг сморщил короткий нос и с досадой проговорил:

–Ну да, да! Удостоверение, права, портмоне – всё стащил я. Тогда, помнишь, на рынке в Рязани?

Вот это номер! Я всегда считала себя непревзойдённым мастером провокации, но Борька переплюнул меня в любимом деле.

–Но зачем? – потрясённо прошептала я.

–Ты же сказала, что больше

не возьмёшь меня с собой, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как сделать так, чтобы ты не могла без меня обходиться, – тихо ответил Устинович-младший. – Ну, прости меня, Агатка, я же хотел как лучше! Ты что, не видишь, я ради тебя даже перестал гуглить «Лукоморье» и почти избавился от специфических словечек! Выражаюсь как приличный адвокат, если не сказать хуже!

–Ну, Борька, ты даёшь, – фыркнула Ветрова. – Даже не думала, что у меня под носом разгораются мексиканские страсти.

–Ты же знал, как мне трудно без документов! – кричала я, пропуская мимо ушей жалобные отговорки и в бешенстве молотя кулаками по груди Бориса.

–Именно поэтому ты по всем вопросам обращалась бы ко мне! – смиренно снося побои, согласился Борис. – Я же не могу без тебя, как ты не понимаешь!

–Уходи, видеть тебя не хочу, – сквозь зубы прошипела я и принялась читать мятую копию приговора, которую держала в руках.

Из подробно изложенной в бумаге фабулы дела следовало, что Глаголева Эмма Васильевна, 1973 года рождения, приехала из города Рязани поступать в Столичный гуманитарный университет, однако не прошла по конкурсу. Знающие люди посоветовали ей устроиться на кафедру лаборанткой, тогда путь к высшему образованию будет открыт практически на сто процентов. Эмма так и сделала. Проработав в университете два семестра, девушка подружилась с аспирантом своей кафедры Романом Зверевым, и у них завязались близкие отношения. Во время новогодней дискотеки Глаголева приревновала Зверева к студентке-старшекурснице, с которой аспирант целовался на лестнице. Проявив изощрённое коварство, Глаголева увлекла парня к себе в комнату, склонила к половой близости и, как только он заснул, отомстила, пырнув неверного друга хозяйственным ножом в живот. Испугавшись содеянного, Глаголева оставила потерпевшего истекать кровью в общежитии, а сама отправилась на Яузский мост и бросилась в незамёрзшую воду, откуда её спас случайный свидетель. Суд квалифицировал содеянное обвиняемой по статье сто одиннадцатой – причинение тяжкого вреда здоровью, ибо при ранении пострадали жизненно важные органы потерпевшего, а именно селезёнка, и после операции аспирант получил инвалидность. Принимая во внимание ходатайство руководства администрации института, суд смягчил наказание и приговорил Глаголеву Эмму Васильевну к трём годам лишения свободы в колонии общего режима.

Так, минуточку, я чего-то не понимаю. Почему потерпевший вдруг Зверев, когда должен быть Черненко? Да нет, этого не может быть! Неужели дед был прав и Кира Ивановна всё перепутала?

–Кира Ивановна, – оторвавшись от чтения, простонала я, пристально вглядываясь в приветливое лицо старушки, – вам пора принимать «Глицин».

Секретарша растерянно помолчала, не понимая, что за странные советы даёт ей юная коллега. Совок с мусором в её руке мелко задрожал, и, предчувствуя недоброе, Кира Ивановна взволнованно спросила:

–Зачем, деточка?

–Для улучшения памяти! – рявкнула я, гневно сверкая глазами. И, обращаясь к приятелю, проговорила: – Знаешь, Борька, какие мы с тобой дураки? Ты хоть читал приговор?

Понурый Борис, секунду назад отправленный в отставку, моментально ожил. Глаза его загорелись энтузиазмом, выражая немалый интерес к делу.

–Нет, а что там написано? – забирая у меня мятый листок, поинтересовался он.

–Мы думали, что Черненко насильник, а оказалось – ничего подобного! Насильника зовут Роман Зверев. Зверев так же, как и Черненко, был аспирантом Столичного гуманитарного университета. Всё вы, Кира Ивановна, перепутали!