Вересковая принцесса
Шрифт:
— Это не сделает бедный цветок целым и невредимым, — сухо заметила Илзе, проходя мимо него.
Он рассмеялся.
— Вас зовут Илзе? — лукаво спросил он.
— С вашего позволения — Илзе Вихель, к вашим услугам, — ответила она, оборачиваясь к молодому человеку; её тон прямо-таки сочился язвительностью. Интересно, как бы она ответила, если бы узнала, что тогда на пустоши он связал её имя с образом дракона!
Где она набралась мужества так уверенно и равнодушно смотреть в карие глаза, словно в глаза какого-нибудь юного метельщика, отсылаемого из Диркхофа со строгим выговором и куском
Да, Илзе была храброй как воин, с ней никто не мог сравниться, никто на всём белом свете, а меньше всего я — моё робкое сердечко билось так сильно, что я боялась, что бухгалтер услышал его стук и теперь внимательно разглядывает меня с ног до головы.
Я думаю, молодой господин хотел сказать бухгалтеру, кто я такая; но тут Илзе коротко кивнула и отвернулась, и я, естественно, пошла вслед за ней.
Господа медленно шли позади нас.
— За угол заворачивает карета! — сказал молодой человек, внезапно останавливаясь. — Да, это лошади! Дядя Эрих возвращается из долины Доротеи!
Они ускорили шаги и вошли во двор прежде нас. Туда уже въезжала красивая светлая карета. В ней сидел пожилой господин в коричневой шляпе и синих очках. Он выглядел точно так же, как тогда на пустоши, вот только с подножки кареты он спрыгнул с куда большей лёгкостью, чем я могла предположить, исходя из обычной плавности его движений, несомненно обусловленных возрастом.
— Доброе утро, дорогой дядя! — сказал молодой человек. И тут же из одного из окон донёсся голос Шарлотты:
— Ты уже вернулся, дядя Эрих?
Пожилой господин приветственно взмахнул рукой в сторону окна и обменялся рукопожатиями с племянником и бухгалтером. Мы как раз проходили мимо них, но не были замечены, поскольку в этот самый момент во двор вошёл крупный, сильный человек с мешком за спиной и, сдёрнув с головы шляпу, просяще протянул её господам.
Я увидела, как молодой человек тут же достал свой кошелёк и хотел уже бросить в шляпу большую серебряную монету; но дядя отвёл щедрую руку племянника в сторону.
— Кто по профессии? — спросил он у нищего.
— Я столяр.
— Искали работу в городе?
— Да, милостивый сударь — да ещё как! Ничего не нашёл, совсем ничегошеньки, но Господь видит, взялся бы за любую! Сыт по горло этим бродяжничеством!
— Так, так. Идите пока что ко мне — у меня есть для вас работа, — он показал на ящики во дворе — и оплата хорошая.
Человек смущённо почесал свою кудлатую голову.
— Ну ладно, мне подходит, господин, — но мне надо вначале ещё раз сходить в ночлежку, — сказал он, запинаясь.
— Ну так идите, — коротко ответил пожилой господин и отвернулся.
— Чёрт побери, вот это решительность! — восхищённо сказала Илзе, когда мы поднимались по ступеням прихожей; но я была возмущена. Нищий выглядел жалким и оборванным, а на него так грубо напустились! Как это ужасно — быть вынужденным просить… У меня просто сердце защемило, когда этот сильный человек стоял перед гордым богачом в согбенной, унизительной позе! Молодой господин был гораздо милосерднее и благороднее; ничего не спрашивая, он подал милостыню… Если столяр не вернётся, то я ни чуточки не удивлюсь — кому захочется снова оказаться под злобным
Шарлотта, видимо, заметила, как мы проходили через двор. Она спустилась по лестнице и поприветствовала нас в прихожей. Я не могла отвести от неё глаз. Изящный чепчик, прозрачный, как паутинка, был небрежно наброшен на тёмную блестящую макушку и красиво обрамлял юное лицо с несколько полноватыми щёками. Светлое утреннее платье свободными складками драпировало её высокую фигуру; узкий пояс подчёркивал крепкую, не слишком тонкую талию.
— Вересковая принцесса пойдёт ко мне! — сказала она дружелюбно и схватила меня за руку.
— Потом и к вам, фройляйн; но нам сначала надо поговорить с фройляйн Флиднер, — ответила Илзе. Её глаза одобрительно разглядывали на красавицу, такую большую и крепкую — Илзе это уважала; во всяком случае, её собственная крупная голова на широких плечах тоже излучала сильную волю… Рядом с двумя такими статными женщинами я казалась себе маленькой и ужасно незначительной — как пушинка меж двух могучих дубов.
Услышав Илзин откровенный ответ, Шарлотта засмеялась, тряхнула головой и открыла одну из дверей… Слава Богу, дама, которая при нашем появлении поднялась в одной из глубоких оконных ниш, была не такой большой, как две мои гренадёрши! Фройляйн Флиднер в своём шёлковом платье и белом чепце, с тонкой золотой цепочкой у пояса выглядела так же изящно и благородно, как вчера в прихожей. С приветливой улыбкой она подошла к нам.
Я сразу же утонула в пышных подушках старомодной софы, а Шарлотта плюхнулась на стул, бесцеремонно схватила за шкирку ворчащего пинчера, который попытался порвать моё ценное платье, и принялась ему выговаривать.
Без долгих предисловий Илзе двумя-тремя словами описала мою жизнь до сего дня. Мою полную чепухи голову, мои загорелые руки, не желающие вязать, моё неукротимое желание бегать босиком — все те ужасающие черты моего характера, которые призвано исправить двухлетнее обучение и образование… Я сидела тихо, как мышка, разглядывая большую противную фарфоровую фигурку в стеклянном шкафу напротив. Фигурка серьёзно и неутомимо кивала головой в такт Илзиным словам: «Да-да, это должно быть изменено!» Затем я принялась подсчитывать ключи на стене — о небо, неужели фройляйн Флиднер может держать в в своей голове все эти большие и маленькие ключи и помнить, какой что открывает! Я поёжилась при мысли о доме с таким количеством запоров и замков — ах, мой милый, беззаботный Диркхоф с одним-единственным ключом, который частенько даже и не поворачивался на ночь!
— Я с радостью приму маленькую фройляйн фон Зассен под мою опеку, — сказала пожилая дама, когда Илзе закончила свой рассказ и поставила жестяной ящик с бумагами на стол. — Но мне надо серьёзно всё обдумать, в первую очередь вопрос с деньгами. По моему скромному разумению, вам надо спросить совета у господина Клаудиуса…
— Ради Бога, только не сегодня, милая Флиднер! — живо прервала её Шарлотта. — Сегодня причуды дяди Эриха по поводу работы ещё хуже, чем обычно, — он едва не взял в оборот бедного подёнщика, но тому хватило ума улизнуть… Он может запереть бедную крошку в задней комнате и заставить её плести венки для покойников!