Вересковый рай

Джеллис Роберта

– Это не очень понравится вашим людям, – вздохнул Ричард. – Они привыкли брать добычу.

– Для этого у них еще будет много возможностей, – сказал Саймон и поспешно удалился, пока Ричард не изменил своего решения.

Саймона не слишком беспокоили его люди, которые были закоренелыми ворами и, без сомнения, соберут достаточно добычи даже без всякого открытого нападения, чтобы сделать эту маленькую вылазку более или менее доходной. Саймону, главным образом, хотелось узнать, намерен ли Генрих предпринять штурм или осаду, и он хорошо знал, каким образом можно очень аккуратно выведать состояние духа Генриха.

Вероятно, с Ричардом случился бы припадок,

если бы он увидел Саймона в тот момент, когда тот со своими людьми с наступлением темноты покидал Аск. Они шли пешком, и ни одна мелочь не отличала рыцаря от простолюдинов-солдат: все они были одеты в туники из пестрой оленьей кожи длиной до колен, штаны и обувь умышленно были покрыты грязными пятнами и полосами. Вооружены они были короткими мечами или очень длинными охотничьими ножами, которые годились скорее для перерезания глоток, чем для честного боя. На спинах у них висели луки и колчаны, наполненные стрелами, а также туго скрученные длинные черные плащи. Руки и лица у всех были вымазаны сажей.

Один за другим они проскользнули через задние ворота. Часовой увидел, как они пересекли маленький мостик, перекинутый через ров, и прямо на глазах словно растаяли в воздухе, хотя пространство на несколько сотен ярдов вокруг замка было хорошо расчищено. Пару раз стражник замечал мимолетное движение, но был уверен: если бы он не знал, что там прячется пятьдесят человек, он предположил бы, что это прошмыгнул заяц, или кошка, или какое-нибудь другое мелкое животное.

Пригнувшееся тело Саймона передвигалось как бы само собой, медленными шагами и быстрыми бросками, переносясь из одной тени в другую. Он научился этому искусству от Бифана еще в детстве. Хотя он отставал в этом деле от своих воинов – это его мелькание засек часовой, – но действовал достаточно ловко, чтобы не подвергать их опасности, и они так же гордились им, как критиковали бы одного из своих. Для саксонца он был чудом, и они верили, что только величайшая преданность их народу и их обычаям позволила ему так хорошо обучиться.

Хотя Саймон знал, о чем думали воины, его больше не волновала нежная снисходительность, с какой они поглядывали на него. Это бесшумное скольжение в темноте окрыляло его, наполняя радостью душу, особенно этим вечером. Подавленность Ричарда так угнетающе действовала на обитателей переполненного замка, что и без того не сладкая атмосфера совсем испортилась.

Они достигли лесистой местности и смогли выпрямиться и передвигаться быстрее и свободнее. Однако они сохраняли молчание, как любой другой хищник, кружа, подобно волкам, чтобы убедиться, что ветер не донесет их запах. Люди, конечно, их не почуют, но лошади и быки могли начать беспокоиться и предупредить тем самым часовых, которые наверняка держали ухо востро из-за недавних рейдов грабителей. Меньше чем через час они уже были на невысоком лесистом холме к северо-западу от лагеря армии. Луна только что взошла, и свет ее еще не пронизал долину. Для Саймона и его людей время было идеальным, так как низкая луна отбрасывала еще более сбивающие с толку тени, которые возникали и тут же исчезали, повторяя мелькание плывших по небу туч.

Местность тоже оказалась идеальной – заросшая высокой травой, низкорослым кустарником и молодыми деревцами. Это было, подумал Саймон, великолепным прикрытием и родной стихией для валлийцев. Но и часовых было полно; они стояли не совсем плечом к плечу.

конечно, но на расстоянии видимости друг от друга. Блики лунного света то тут, то там периодически вспыхивали на их кожаных доспехах.

Саймон улыбнулся. Такие меры предосторожности свидетельствовали о том, что люди Ллевелина уже успели неплохо поработать.

Сьорл, капитан Саймона, и остальные воины прекрасно знали свою задачу. Сейчас они один за другим украдкой выходили на открытую местность. С высоты холма Саймон видел, как то один часовой, то другой вздрагивали и тихо окликали своих соседей. Собравшись потеснее, они делали несколько шагов вперед, напряженно осматриваясь. Саймон не видел, как его люди проскальзывали мимо поисковых групп, устремляясь к лагерю. Ему оставалось только надеяться, что никто из них не увлечется возможностью поживиться, рискуя разбудить противника. Он приказал никого не убивать – по возможности, но насчет воровства никаких ограничений не было. Все равно хоть кто-нибудь да не устоит. И если он накажет их за это, они начнут возмущаться, а если не накажет, уважение к его приказам заметно ослабеет. Командование – это, по преимуществу, искусство возможного.

Наконец рядом с Саймоном остался только один человек, Эхтор, помощник капитана. Они вдвоем устремились вниз с холма, держась теней, останавливаясь возле кустов перед новой перебежкой. Легкий ветерок шевелил листья на кусте, возле которого замер Саймон. Другой куст, ближе к лагерю, затрясся сильнее, и в воздухе раздался тихий звук, подобный шуму усиливающегося ветра. Саймон нерешительно скользнул в сторону и остановился, выпрямив спину за парой тонких стволов. Он стоял абсолютно неподвижно, зная, что, если взгляд часового устремится прямо на него, он ничего не заметит. Расцветка его одежды, разорванная двумя тонкими стволами, покачивавшимися ветками и дрожащими листьями, убедила бы любого наблюдателя, что он видит лишь тенистую полянку за двумя молоденькими деревцами.

Снова послышался порыв ветра, и куст справа зашевелился сильнее. Саймон наблюдал, переводя взгляд с одного часового на другого. Да, есть! Оба ближайших стражника нервно уставились на куст, приподнимая пики. Один двинулся вперед, а второй остался на месте, внимательно наблюдая за товарищем, чтобы никто не набросился на него из темноты. Саймон рассмеялся про себя и швырнул камень подальше в противоположную сторону. Голова второго часового резко повернулась, когда камень ударился о землю, и Саймон тихо-тихо пробежал за спиной стражника в лагерь.

В нескольких шагах от него стоял пустой фургон, поставленный здесь в качестве прикрытия для часовых на случай нападения, – лучшее доказательство того, что валлийские грабители вовсю орудовали ножами и луками. Это оказалось очень кстати и для Саймона, который остановился в густой тени за фургоном и развернул свой плащ. Он надел его, натянув на голову капюшон, чтобы скрыть и затенить лицо. Затем он дерзко вышел на свет, пнул ногой ближайшего спящего воина и спросил, где расквартированы люди лорда Джеффри Фиц-Вильяма.

Разыскав нужное ему место, Саймон неспешно пошел между палатками, пока не наткнулся на Тостига, которого он разбудил, и вовремя отскочил в сторону, чтобы тот не проткнул ему глотку, но недостаточно быстро, чтобы Тостиг не успел ухватить его за ногу.

– Свои, – проворчал Саймон, досадуя, что дал себя поймать.

– Сэр Саймон, – ахнул Тостиг, узнав голос. – Что вы здесь делаете?

Саймон поморщился:

– Говори потише. Что значит, что я здесь делаю? Разве есть какая-то причина, почему я не могу оказаться здесь? Черт побери, неужели Генрих узнал, что я был у Ричарда, и объявил меня вне закона?