Верхний Ист-Сайд. Внутри
Шрифт:
– Может, в случившемся и нет моей прямой вины, но ты сама знаешь, что если бы не я, то ничего этого с тобой бы не произошло, — говорит он, сжимая челюсть. — А я знал, что рано или поздно это случится, но думал, что у меня ещё есть время, чтобы защитить тебя, … но я не успел.
– Это просто случайность… — хмурясь, говорю я, смотря на Джека.
– Нет, не случайность, Клэр, — говорит он и его слова меня не на шутку пугают.
– Джек! Что это…
– Я покажу тебе, — обрывает меня он и вдруг снимает свою рубашку и, повернувшись ко мне спиной, берёт мои ладони и опускает их себе на плечи, прямо на свою татуировку. — Чувствуешь? — спрашивает он, когда я провожу ладонями
И я, правда, чувствую. Это едва чувствительная неровность кожи, я чувствую сглаженные рубцы и пытаюсь всмотреться в рисунок, но ничего не вижу.
– Это шрамы от ожога, — говорит Джек в гробовой тишине комнаты. Но я не понимаю… — Когда мне было семь и мы ещё жили в Англии, — с тяжёлым вздохом начинает Джек, и я с замиранием сердца начинаю слушать его. — Мы с мамой были дома одни, отец был на работе, он тогда активно развивал свой бизнес, был на пике его развития, поэтому днями и ночами пропадал на работе, и мы с мамой часто ночевали дома вдвоём. И тогда был очередной вечер без отца, в дверь постучали, мама, как и я, думала, что это папа, побежала открывать дверь, но в дом ворвались трое абсолютно незнакомых нам мужчин. Они толкнули маму, ударили её, и она упала на пол, двое из них затащили её в спальню, но она успела крикнуть мне, чтобы я убегал. Я жутко испугался, не понимал что происходит, кто эти люди и что они собираются делать, мне было всего семь лет! Но я послушал мать. Я побежал на кухню, взял телефон, залез под стол и набрал 911. Я слышал и видел, как двое из них насилуют мою мать, и я по сей день помню те крики, тот смех и ту картинку перед глазами. Третий же переворачивал всю квартиру вверх дном, я тогда не знал, что он искал, но он искал деньги, драгоценности и всё что имело большую ценность. Я успел позвонить и вызвать службу спасения, прежде чем один из них вытащил меня из-под стола. Я пытался выбраться и из-за этого сильно шатался стол, на котором стоял только что нагревшийся чайник. Он упал, когда меня тянули за ноги, чтобы вытащит из-под стола, и горячая вода стекла со стола на мою спину. Это последнее, что я помню.
Джек поворачивается ко мне, а я просто не знаю, что сказать и нужно ли что-то говорить.
– Я помню, как убивался отец в больнице перед лежащей на кушетке мамой, как он молил её о прощении, как молил о прощении меня. И очень хорошо помню слова, что он тогда мне сказал: «Джек, сделай всё возможное, но не допусти подобного со своей семьёй», а я допустил.
– Нет, — вырывается у меня и, смахнув слёзы, я беру Джека за руки. — С нами всё хорошо, — говорю я, смотря ему в глаза и кладу одну ладонь Джека себе на живот. — Ведь так? — с внутренним страхом спрашиваю я, потому что я помню врачей, и я молюсь, чтобы ребёнок был жив.
Джек кивает, и я выдыхаю, сильнее сжимая его руку.
– У тебя была большая вероятность выкидыша, — говорит он, смотря на мой живот. — Вы оба могли погибнуть из-за меня!
– Но мы здесь! — приподнимаю его подбородок я, чтобы Джек посмотрел на меня. — Мы всё ещё с тобой, — смотрю ему в глаза я. — И чтобы ни случилось, я всегда буду рядом.
Я подаюсь вперёд и, обняв Джека, целую его, надеясь, что он почувствует меня, почувствует, что я люблю, его и что я всегда буду рядом с ним, …чтобы ни случилось…
Глава 47
– Я делал лазерную шлифовку ожоговых рубцов, но тогда не удалось полностью избавиться от шрамов, и в шестнадцать лет я набил эту татуировку, - тихо говорит Джек, когда я уже несколько минут мягко провожу пальцами по его спине, по месту
Я двигаюсь к Джеку ближе и нежно целую его спину, его едва ощущаемые рубцы. Мне страшно думать какую боль он тогда чувствовал, какой страх он тогда ощущал.
– Не надо, - хмурится Джек, развернувшись ко мне и взяв мои ладони в свои.
Уже почти десять, но сегодня пасмурно и поэтому в спальне довольно темно и серо. Но я хорошо вижу боль в глазах Джека, он всё ещё винит себя за то, что вчера случилось, но чтобы он не говорил, это случайность и никто из нас не мог этого предвидеть.
– Перестань себя винить, - тихо говорю я, но Джек отводит взгляд.
– Клэр, - приподнимается он на локтях и отпускает мои руки.
– Надо поговорить, - взглянув на часы, продолжает он, и я также сажусь на кровати.
– Тебе нужно на работу, мне в ателье, я понимаю...
– Я не об этом...
– перебивает меня он, но вдруг замолкает, ему, будто тяжело сказать то, что он хочет, и моё сердце неспокойно забилось.
– Клэр, будет лучше, если... если ты пока поживёшь у моих родителей, - взглянув на меня, наконец, говорит он.
– Что?
– не веря собственным ушам, спрашиваю я, надеясь, что он это несерьёзно.
– Джек...
– Послушай, - поворачивается ко мне он.
– Мама сама это предложила, поэтому она абсолютно не против, они переживают за тебя не меньше меня.
– Нет, - качаю я головой и встаю с кровати.
– Почему?
– напрямую спрашивает он, а я лишь усмехаюсь.
– У них большой домой, больше, чем у Джессики и охрана у них намного лучше, чем здесь. И я же не говорю, что это навсегда, буквально на пару дней, может, на неделю.
– Джек, я не буду жить с твоими родителями, ясно?
– надевая уже замученные джинсы, говорю я.
Джек раздражённо усмехается, бубнит себе что-то под нос, и я даже знать не хочу что именно.
– Тогда поживёшь некоторое время на Лонг-Айленд, я найму охрану...
– Джек!
– срываюсь на крик я.
– Ты же прекрасно понимаешь, что я не соглашусь ни на одно из этих предложений, тогда зачем ты злишь меня?
– Я не злю тебя, Кларисса, - раздражённо смеётся Джек, поднимаясь с постели.- Я просто хочу позаботиться о тебе, обеспечить твою безопасность, потому что я не смогу быть с тобой каждую минуту...
– Этого и не нужно...
– Я просто не смогу работать, если не буду уверен, что ты в безопасности, - повышает голос Джек, подходя ко мне.
– Ты разве не понимаешь, что это может повториться? Но в следующий раз меня может не быть рядом, я просто могу не успеть!
– срывается на крик он, а к моим глазам вдруг подступают слёзы.
– Не забывай что ты не одна, - пытается успокоиться он, отвернувшись и отойдя от меня на шаг.
Всё тело покрывается неприятными мурашками, мне страшно, но я боюсь не Джека, а его слов, потому что... потому что он прав.
– Я знаю, - дрожащим голосом выдыхаю я, и Джек с недоверием оборачивается на меня.
– Но как ты себе это представляешь? Запрёшь меня в доме окружённой охраной? И сколько это будет продолжаться? До нашей свадьбы или может, до моих родов?
– Боже, Клэр!
– злится Джек, и эта злость напряжением распространяется по всему его телу.
– Ты разве всё ещё не поняла, что стала частью этого мира? Хочешь ты этого или нет, но пока ты будешь со мной, ты будешь под прицелом камер, ты будешь в определённом внимании и опасности!
– Я внимательно слушаю Джека, смотря, как он ходит из стороны в сторону. – Но ты ведь не этого хотела, да?
– вдруг останавливается и с каким-то сожалением спрашивает он.
– Уж прости, что испортил твою жизнь.