Верховная жрица
Шрифт:
— Знаю, — бормочет она.
Добравшись до лестницы, мы спускаемся по ней в туннель, и я молчу, когда мы поднимаемся на борт катера.
Пока Кассия приветствует капитана, я быстро прохожу по судну, дабы убедиться, что все в порядке.
Выйдя на палубу, где есть зона отдыха, я вижу, что Кассия стоит, обхватив себя руками.
Катер начинает двигаться, когда я присоединяюсь к ней, и мы смотрим вперед, пока судно выплывает из туннеля в открытое море.
Через несколько минут я достаю из кармана телефон,
— Я думала, у тебя нет друзей, — внезапно бормочет Кассия.
— Нет. — Не в прямом смысле этого слова.
Больше нет.
В голове всплывает Сантьяго.
— У меня есть один, — поправляю я себя. — Сантьяго.
— А мужчины, с которыми ты списываешься? — Спрашивает она.
— Люди, с которыми я служил или которых встречал на своем пути.
— Мы можем им доверять?
Я киваю.
— Пока им хорошо платят, они будут сражаться за тебя. — Она прикусывает нижнюю губу, и поэтому я спрашиваю: — Деньги – это проблема?
За все время работы, когда я помогал Сантьяго, мне удалось скопить несколько миллионов.
Эта мысль пугает меня, но прежде чем я успеваю понять, почему готов расстаться с миллионами долларов ради этой женщины, Кассия говорит:
— Деньги – не проблема. Я заплачу им вдвое больше, чем они просят, лишь бы они были верны мне. Половину авансом, а половину – когда я буду сидеть на троне, а предатель будет лежать мертвым у моих ног.
Мой взгляд прикован к Кассии, и, увидев гнев на чертах ее лица, я принимаю его за хороший знак. Гнев – лучшее топливо для мести, в то время как горе лишь истощает твои силы.
Кивнув, я возвращаюсь к работе, рассылая сообщения, и одно за другим получаю положительные ответы.
Закончив отправлять все сообщения, я поднимаю голову и смотрю на Кассию, которая все еще стоит и смотрит на океан.
Ветер треплет ее платье вокруг ног, а волосы развеваются у нее за спиной.
Сейчас от нее просто дух захватывает, и я не могу оторвать от нее взгляд, пока мой телефон продолжает вибрировать от приходящих ответов.
Я упиваюсь видом ее высоких скул, полных губ и стройной шеи. Мой взгляд опускается ниже, к чертовски сексуальному декольте и изгибам ее груди.
У нее такие бедра, которые так и хочется сжать, пока она скачет на мне верхом.
Я прикусываю нижнюю губу, когда мой взгляд останавливается на ее заднице.
Да, я бы заплатил миллионы, чтобы…
Мои мысли резко обрываются, когда я понимаю, что сейчас, блять, пускаю слюни на Кассию.
Господи, мать твою.
Подняв правую ногу, я кладу лодыжку на левое бедро, пытаясь скрыть свой стояк, если Кассия посмотрит на меня.
Она вздыхает, и черты ее лица искажаются печалью.
— Я забыла о
— Кассия, ты была в гребаной коме на прошлой неделе, — напоминаю я ей.
Она снова качает головой, поэтому я встаю, и сократив расстояние между нами, говорю:
— У тебя есть вещи поважнее, чем пропущенный день рождения.
Ее брови сходятся на переносице, и она выглядит такой чертовски уязвимой, когда говорит:
— Да, но проще послать извинения, чем начать войну с ублюдком, который нас предал. — Ее дыхание учащается, а на глаза наворачиваются слезы. — Я не знаю, что делать! Как…Как...
Схватив ее, я прижимаю ее к своей груди и крепко обнимаю. Приблизив губы к ее уху, я говорю:
— Ты встретишься с выжившими в Чили. Нанятая тобой армия встретит тебя там. Мы разработаем план и отправимся в Афины, чтобы вернуть то, что принадлежит тебе. Вот что ты должна сделать. Понятно?
Она кивает, и когда я начинаю отстраняться, ее руки быстро обвиваются вокруг моей талии, и она прижимается ко мне. Ее голос полон отчаяния, когда она признается:
— Не знаю, что бы я делала без тебя, Линкольн.
Клянусь, мое сердце становится вдвое больше обычного, и оно наполняется безумной потребностью защитить ее и желанием обладать ею. Это становится настоящей, блять, одержимостью.
Я резко вдыхаю, когда крошечное зернышко привязанности начинает пробиваться сквозь трещины в моей душе. Это первое живое существо, которое я ощущаю с тех пор, как все внутри меня умерло вместе с Ронни.
Мои руки еще крепче обхватывают Кассию, и я практически прижимаю ее к себе, когда рычу:
— Тебе никогда не придется это узнать. Я с тобой до конца.
Она поворачивает голову и прижимается щекой к моей груди.
— Эта война может затянуться на месяцы или даже годы. Это довольно большой срок.
— Я с тобой до самой смерти, — говорю я ей.
Она запрокидывает голову, и смотрит на меня, слегка приоткрыв рот.
— До самой смерти?
— Да, потому что ты ни за что не умрешь, пока я жив.
Я дал себе обещание больше никогда ни о ком не заботиться. Но теперь же я чувствую, как влюбляюсь по уши.
Кассия хмурит брови, и из ее глаз текут слезы, когда она признается:
— Кроме тети Марины, ты единственный человек, которому я могу доверять. — Она прерывисто вздыхает и умоляюще смотрит на меня. — Никогда не предавай меня.
— Никогда, — обещаю я.
— Спасибо, — выдыхает она, прежде чем снова прижаться лицом к моей груди. — Не знаю, почему ты решил защищать меня, но спасибо.