Верховный король

Александер Ллойд

Один из лордов княжества выскочил из-за стола и с поднятым мечом двинулся на Прайдери.

— Не трогай его! — вскричал Матх,— Мы пригласили его как друга. Он покидает нас как враг, но он должен уйти невредимым. Если упадет хоть перо из крыла его сокола, мы лишимся чести.

— Уйди отсюда, Прайдери, сын Пвилла,— сказал Гвидион. Холодный и ровный тон его голоса лишь подчеркивал и делал гнев его еще более ужасным.—Боль моего сердца равна моему презрению. Наша дружба сломана, как клинок. Ее не склеить. Отныне пропасть боя разделяет нас, а соединит лишь острие клинка.

Прайдери ничего не ответил,

а повернулся на пятках и вместе со своими вассалами покинул Тронный зал. Новость быстро облетела всех воинов, и они, выстроившись рядами вдоль двора, молча наблюдали, как Прайдери вскочил на лошадь и поскакал к воротам.

За стенами крепости расположившаяся лагерем армия Прайдери зажгла костры и факелы. Долина запылала тысячами огней, тянувшихся настолько, насколько мог видеть глаз. Прайдери выехал за ворота. Темнокрасное его одеяние поблескивало, мерцая в скачущих бликах факелов. Он галопом понесся к ожидавшему его войску. Тарен и люди Коммотов с тоской и отчаянием наблюдали за удаляющимся всадником. Они, как и все в Каер Датил, знали, что этот сверкающий король, как сокол смерти, навис над их жизнями.

Гвидион ожидал, что армия короля Прайдери будет атаковать на рассвете, и люди в крепости трудились всю ночь, готовясь противостоять осаде. Когда же наступил рассвет и бледное солнце поднялось над обрезом холмов, стало видно, что боевое войско Прайдери продвинулось совсем немного. Тарен, Ффлев-ддур и Колл стояли на стене рядом с Гвидионом, рассматривая долину, дальние холмы, которые постепенно понижались и стелились уплывавшей в туман равниной. Снег не выпадал несколько дней. В лощинах и

каменных расселинах светлели белые клочки и полосы, похожие на лоскуты шерсти, но широкий луг все еще темнел по-осеннему. Густо-коричневые пятна омертвелой травы лишь кое-где были укрыты пушистой мантией инея.

Разведчики донесли, что воины Прайдери широко растеклись по долине и между их отрядами остались только узкие проходы. Однако основные боевые колонны стягивались к центру крепости. Из этого можно было понять, что атаку следует ожидать с фронта и вся армия будет сжата подобно железному кулаку, бьющему по главным воротам Каер Датил.

Гвидион сосредоточенно кивал и размышлял:

— Прайдери собирается ударить всей своей мощью, хотя это будет дорого ему стоить. Но войско его огромно, и он может себе позволить терять воинов бессчетно, зная, что мы не сумеем заплатить ту же цену.

Он нахмурился и потер подбородок ладонью, затянутой в тугую кожаную перчатку. Зеленые глаза его сузились, и острый взгляд устремился в долину. Худое морщинистое лицо Гвидиона вытянулось, он вжал голову в плечи и всем своим обликом напоминал сейчас волка, учуявшего запах своих врагов.

— Лорд Прайдери очень самонадеян,—бросил он, потом резко обернулся к стоящим рядом военачальникам.—Я не стану ждать осады. Сделать это —значит наверняка проиграть. У Прайдери довольно людей, чтобы накатиться, захлестнуть нас, словно морской волной, и утопить. Мы дадим бой за стенами крепости и сами ударим по этой волне прежде, чем она нависнет над нами шипящим гребнем. Матх, сын Матонви, будет командовать обороной здесь, внутри крепости. Только в самом крайнем случае, если уже не останется сил, мы отступим в крепость и будем продолжать биться под защитой ее стен.

Гвидион

долго глядел на крыши и башни замка, которых уже коснулись ранние лучи солнца.

— Сыновья Доны строили Каер Датил своими собственными руками. Он должен был служить не только щитом от Аровна, но и кладезем мудрости и красоты Прайдена. Я все сделаю, что в моих силах, чтобы раз-

бить Прайдери, но и постараюсь уберечь Каер Датил от разрушения. Может быть, мы и достигнем всего желаемого, но может случиться и так, что мы проиграем. Но биться следует не с медлительностью быков, а с быстротой и ловкостью волка и коварством лисицы.

Принц Дома Доны принялся быстро и четко разъяснять каждому военачальнику его место и задачу. Тарен был охвачен беспокойством. Как мальчик, он всегда страстно мечтал занять место среди мужчин и, как

мальчик, серьезно полагал, что способен и готов на это. Теперь же, среди седеющих, умудренных опытом битв воинов, сила его казалась ему слишком малой, опыт — ничтожным, а знания и умение — жалкими. Колл, словно поняв, о чем думает Тарен, ободряюще подмигнул ему. Крепкий старый воин внимательно слушал слова и наставления Гвидиона. Он, казалось, весь был поглощен мыслями о предстоящей битве. Но Тарен догадывался, что в самом дальнем уголке сердца старый крестьянин таит светлую мысль о своих грядках с капустой и репой.

Большую часть утра войско Прайдери оставалось на прежних позициях. Защитники крепости тем временем быстро и скрытно разворачивались и готовились к атаке. Тайно выведенный за стены Каер Датил хорошо вооруженный отряд затаился и готов был нанести главный удар. Сам Гвидион намеревался командовать этим отрядом. Ффлевддур на Ллиан и Талисин с небольшим отрядом воинов-бардов держали под наблюдением выход из долины. Всадники Коммотов должны были напасть на движущуюся волну воинов Прайдери с тыла и с боков, рвать и терзать врага, истощая его силы и отвлекая внимание на себя.

Тарен и Колл во главе одного крыла войска Коммотов и Ллассар, которому было доверено командовать другим крылом отряда, галопом помчались на свои позиции. Гурджи, непривычно молчаливый и дрожащий даже в своей громадной теплой куртке, вколотил древко знамени Белой Свиньи в мерзлую землю, отмечая этим место сбора всего отряда Коммотов. Тарен понимал, что неусыпный глаз врага замечает каждое их движение, и странное нетерпение, смешанное с затаенным страхом, охватило его, натянуло все его существо, как тетиву лука.

Гвидион верхом на Мелингаре подъехал к нему, чтобы отдать последние приказания воинам Коммотов.

— Почему Прайдери ждет? Он насмехается над нами? — выкрикнул Тарен, возбужденный ожиданием.— Мы для него, наверное, не более чем муравьи, которых он намеревается раздавить копытом своего боевого коня?

— Терпение,—ответил Гвидион, и в тоне его слышалось одновременно и дружеское утешение, и приказ военачальника.—Вы — мечи, вложенные в мои руки. Не давайте разбить вас. Двигайтесь быстро, не увязайте в одной драке, но затевайте сразу много и в разных местах.—Он пожал руки Тарену, Коллу и Гурджи.— Прощайте,— сказал Гвидион почти грубо, повернул Мелингара и быстро отъехал.