Veritas
Шрифт:
С огромным трудом мы с Симонисом медленно подняли аббата на корабль. Я видел, как бледные губы Атто шевелятся в безмолвной молитве – в нескольких шагах от нас на него зло рычала львица, которую слон только что загнал в угол в своей безумной гонке вокруг Летающего корабля.
Нам почти удалось затащить аббата на крыло, когда я почувствовал сильный, жестокий удар по голове, а затем тысячу уколов, которые вонзились мне в кожу на шее и висках. Небольшое облако обезумевших птиц обрушилось на нас, и молодая хищная птица долбила мою голову. Я вынужден был отпустить Атто, чтобы защититься. В то время как я, прикрыв глаза, словно безумец, отмахивался от птиц, опасаясь ослепнуть, мне показалось, что вокруг меня летают коршун, несколько попугаев и другие пернатые
А львица тем временем подбиралась все ближе, рыча и скаля зубы.
Внезапно корабль содрогнулся, словно его толкнула невидимая волна, и начал раскачиваться. Слон покончил со своей дурацкой беготней и теперь принялся ритмично стучать хоботом по другому крылу. Рядом с ним львица, быть может, та же самая, что смотрела на меня, прежде чем я бросился к Летающему кораблю, похоже, собиралась запрыгнуть на корабль, и только его постоянное раскачивание заставляло ее колебаться.
Наконец неумолкающие птицы оставили меня в покое. Я провел руками по голове и с удивлением уставился на собственные ладони: они были ярко-красными. Из огромного множества маленьких ранок, которые нанесли мне птицы, выступила кровь, покрывая всю голову и заливая лоб. Нам все же удалось поднять на крыло корабля бледного как смерть, дрожащего всем телом аббата Мелани, но тут он снова едва не потерял равновесие и не рухнул вниз. Потому что корабль раскачивался настолько сильно, что мы с трудом держались на ногах, когда пытались перебраться через парапет во внутреннее пространство корабля.
– Слон… – прохрипел я, указывая Симонису на огромное чудище, пытаясь объяснить ему, почему корабль так сильно качается.
Между тем на гиганта тоже напали птицы, и он перестал раскачивать корабль, а вместо этого вновь принялся безумно бегать по кругу, отгоняя птиц от глаз хоботом и распугивая своими громкими криками львов, пантер и рысей. Озадаченная этим демоническим зрелищем, львица отбросила свое намерение атаковать нас и предпочла присоединиться к группе себе подобных, которые разрывали быка. Но на корабле уже появился гость: пантера.
– Господь всемогущий, защити нас, – дрожа, бормотал аббат Мелани.
Бестия запрыгнула на противоположное крыло и стала приближаться к нам маленькими шагами.
Не оставалось времени на то, чтобы взвешивать все за и против. Симонис выхватил из недр корабля единственное оружие, которое у нас было: метлу трубочиста.
– Я забыл ее в прошлый раз, господин мастер.
Тем временем хорошо организованная группа плотоядных завершила свою смертоносную работу над быком, который уже лежал в луже крови и внутренностей. Неподалеку от него два вола устроили зрелищную борьбу со львом, вспоров ему брюхо рогами; у катающейся по земле хищной кошки из живота вывалились кишки, и она с отчаянным ревом слабыми ударами лап тщетно пыталась отмахнуться от мучителей. Вокруг не было ничего, кроме ужаса, крови и безумия. Немногим зверям уда лось бежать с площадки через обе двери, но большая часть, похоже, была захвачена царившим на арене сумасшествием.
Сладковатый запах крови, казалось, привел в сильное возбуждение пантеру, запрыгнувшую на крыло корабля, поскольку она рассматривала нас с голодной яростью. Мы сидели втроем, вплотную прижавшись друг к другу, внутри корабля. Однако едва хищная кошка попыталась прыгнуть на нас, как мой помощник нанес ей сильный удар по голове. Удивление пантеры было велико: похоже, она совершенно не была готова к сопротивлению. Корабль несколько раз качнулся. Крики птиц, оглушавшие поначалу, стихли. Многие улетели прочь, другие попрятались куда-то, еще кого-то раздавили или разорвали лапы диких животных. Теперь громче всего слышался утробный рев зверей, которые из-за нехватки иных жертв (быки достались самым сильным и уверенным в себе животным) с ревом бродили вокруг корабля. Первое опьянение прошло, сейчас они чуяли новую жертву – нас. Даже слон перестал бегать по кругу и приблизился к кораблю, чтобы угрожать нам оглушительными звуками бучины, которые он издавал своим хоботом. Так вот
В предвкушении атаки пантера с удовольствием занялась рукояткой метлы, которую протянул ей Симонис, кусая ее и пытаясь поймать лапами. Однако моему помощнику удалось вырвать метлу из пасти твари и вновь нанести сильный удар по голове. Пантера в ярости отступила. А Симонис пошел на нее, держа теперь метлу другой стороной, и ткнул ее щетиной в морду. Пантера отпрыгнула и удивленно зарычала, затем начала тереть лапой правый глаз. Должно быть, ей туда попала щетинка. Она встряхнулась и бросила на нас ледяной взгляд: животное готовилось к прыжку. Сначала она собиралась растерзать Симониса, который дразнил ее, затем меня, поскольку из-за ран на голове от меня пахло кровью, и, наконец, Атто.
Летающий корабль дрожал. Я обернулся. Новая угроза появилась на другом крыле. Крупный лев, гораздо более страшный, чем Мустафа, приближался к нам с явным намерением убить. Мы были окружены, я готовился к концу.
Тут корпус корабля снова содрогнулся. В то время как лев раскачивался на одном крыле деревянной птицы, на противоположной его стороне пантера напрягла мышцы, облизнулась, взревела и прыгнула. У меня не оставалось времени даже на то, чтобы обратить безмолвную молитву к Деве Марии, и, когда зверь оказался почти рядом, я громко вскрикнул от отчаяния. Симонис держал перед собой в вытянутых руках бесполезную смешную метлу.
Наверняка те же самые милосердные боги, что и в прошлый раз, решили нашу судьбу. Корабль снова сотрясла сильная дрожь, и он поднялся вверх, поворачиваясь при этом вокруг своей оси.
Центробежная сила бросила нас троих в разные концы корабля, а краем глаза я увидел, как черный силуэт пантеры полетел вперед и ударился мордой об киль. Животное издало мрачный, хриплый и жалобный рев, но ярость его была тщетна: Летающий корабль произвел ряд быстрых движений, с помощью которых стряхнул с себя пантеру. Как я вскоре увидел, наш парусник таким же образом избавил нас и ото льва, подобно ленивой корове, которая равнодушными взмахами хвоста отгоняет от себя комаров.
– Что… что произошло? – услышал я бормотание Атто Мелани. Полумертвый от страха, он сидел, опустив лицо к полу, на брусьях корабля, в то время как мы ощутили (я был уверен, что мне не показалось), как страшная древняя сила принялась выдувать нас из утробы самой природы и так легко подняла в воздух, словно весенний ветер в виноградниках Нусдорфа развеивает прелестные споры одуванчиков.
А потом возник тот звук, нежный перезвон камней янтаря, что висели у нас над головами на шатунах и наигрывали нечто вроде изначального гимна, с помощью которого Летающий корабль праздновал наш подъем к небу. Он наполнял корабль и превращал наш жалкий тайник в возвышенный сад гармонии. Теперь было возможно все: это был тот же самый звук, что и в первый раз, и в то же время другой, он был повсюду и нигде, я слышал его и не слышал. Он был сладким, словно флейта, и острым, как цимбалы, если бы я был поэтом, я окрестил бы его «гимном полета», поскольку человеческая слабость обычно называет все непонятное красивыми именами. Она окунает обманчивую кисть воспоминаний в яркие цвета, чтобы наколдовать на полотне никогда не существовавший пейзаж, подобно мечтательному пьянице, который подносит к губам пустой бокал и пробует в воспоминаниях химерное вино, которого никогда не пил.
Контрапунктом небесного звучания камней янтаря было, как и во время прошлого полета, приглушенное жужжание: то был воздух, проходивший по трубочкам в корпусе корабля. На корме начал весело трепетать на ветру флаг с регалиями королевства Португалия.
– Симонис! – воскликнул я и наконец поднялся с досок корабельного дна, где лежал пластом, чтобы спастись от смертоносного прыжка пантеры.
– Господин мастер! – ответил он мне, тоже поднимаясь. Лицо его посветлело от восхищения.