Верноподданный разбойник Антут
Шрифт:
Горячая волна хлынула к щекам. Я сощурился, чтобы не видеть её лица. Уверенный, в нём досада и разочарование.
Уйти. Сбежать и закрыться в покоях, дальше через окно, в лес, оттуда на юг, подальше отсюда. Хватит! Я слишком много на себя взял – я им не ровня. Вот только кому? Кто они, и чем смутили меня? Сегодня они поднимали бокалы за моё здоровье. Моё! Антута, ряженного разбойника. Это я их, несчастных, на бобах оставил. Я жулик и вор, а не какой-нибудь там Шозалинкас. Беру, что нравится, и общественное
Губы сами искривились в усмешке, я сделал следующий поворот, после чего притянул её к себе и закрутил в танце.
Разворот. Она оказалась ко мне спиной. Я помнил это движение и пошёл приставным шагом, она же шагала в такт, перекрещивая ноги. Я придержал её руку на весу, ещё разворот, и снова моя ладонь легла ей на талию, несколько па в сторону.
Слегка качнуться, отдалиться, шаг навстречу друг другу. Далее танец полагалось разнообразить "легкомысленными" движениями спиной и бёдрами. Начали. С правой лопатки симметрично. Для удобства я обхватил её талию обеими руками, она же держалась за мои плечи, пока движение не сменилось очередным поворотом…
Сложнейшие фигуры фортано давались играючи. Я наклонял её к полу, она перегибалась через мою руку. Я чувствовал её: её дыхание, когда она приближалась, её взгляд, когда отдалялась. Знал, куда она двинется, и как её повести. Мы двигались вместе, будто нас связывали невидимые нити. На других мне было плевать, взирал холодно и безразлично.
И вот на последних па мой взгляд упёрся в знакомый образ… чёрт возьми, барона!
Следом за фортано зазвучал очередной медленный миной. Я поклонился баронессе, она лишь наскоро кивнула мне и пропала из виду. Оставшийся вечер я сидел, желание танцевать пропало.
Случилось ли что-то? Трудно было сказать. Чем дольше я сидел и думал, тем больше казалось, что танец, он и есть танец, а странный взгляд барона адресовался вовсе не мне.
Под конец вечера я расслабился и, когда гости стали расходиться, занялся своей работой: раздал слугам указания, прошёлся по столовой и залу, ответил на пару вопросов усталых гостей.
В конце концов свечи погасли, столы были убраны, а коридоры пусты, и я направился в свои покои, еле волоча ноги от усталости. И тут меня остановил голос, который я ни с каким другим не мог бы спутать:
– Прата! Зайди ко мне!
Был бы я не такой уставший, сразу бы заподозрил неладное. Так спокойно барон разговаривал разве что с себе равными. На прислуге же вымещал недовольство, своё нормальное состояние по жизни.
Я направился к его двери и услышал за спиной в полумраке злобный шёпот:
– Ну, что, скажешь, собакин ты сын, в Баркии так принято? – барон впихнул меня в двери с такой силой, что я повалился на пол, вошёл сам и закрыл дверь.
– Клянусь вам, Ваша
– Ах… – барон задохнулся, всплеснул руками. – Ах, ты щенок! – лицо его исказилось усмешкой и злостью одновременно. – Так ты знаешь, в чём твоя вина!
Сглупил я, но включать дурака было уже поздно:
– Я не имел в виду… – вместо слов получился хрип, потому что его ступня прилетела мне под дых.
– Значит, виноват! Вот, что у тебя в голове, свинячий ты потрох, – свист в воздухе, удар палкой пришёлся мне по рёбрам. – Вот тебе, скотина! Будешь знать своё место.
Снова свист, удар обжёг спину между лопатками.
– Милорд! Я ни в чём перед вами не провинился! – заорал я.
Но барон дышал как бешеный пёс, палка снова засвистела. Я перекатился, увернулся от удара и дал дёру. Но барон встал в дверях.
– Что ж ты делаешь, скот позорный? Хочешь, чтобы весь замок узнал об этом? – он угрожающе выставил палку, но я перехватил её и спрятал за спину:
– Ваша Милость! Я ваш слуга, ваша опора! Верен вам, вашему дому, вашему имени, – тараторил я, что только лезло в голову.
– А не забыл об этом, когда танцевал?
– Милорд, там все танцевали! Мне выпала очередь. Я не мог отказать миледи.
– Отдай палку, мерзавец, я на тебе живого места не оставлю! Я тоже танцую фортано, и знаю, когда танцуют, а когда… – он замахнулся, я отпрыгнул.
– Я и танцевал!
– Не притворяйся! Ты не умеешь притворяться, я видел твою рожу, все видели. И что теперь порядочные люди об этом скажут?
"Порядочные люди промолчат. Что за мир! Зачем вообще танцевать фортано, если с ним связано столько проблем?" – подумал, но не сказал я.
Барон сел, но складка меж бровей не разгладилась, он кусал губы:
– Ты почему неженат до сих пор? – спросил он.
Холодок прокатился по спине.
– Я задал вопрос, ты оглох?
– Я слышал вас, милорд. Не знаю, что ответить, я на службе, не до того.
– Одно другому не мешает, – отмахнулся барон. – Тем более теперь ты просто обязан на ком-нибудь жениться или молва пойдёт. Парень молодой, ладный, хозяйственный, живёшь в моём доме и неженат. Это никуда не годится!
– Да почему?
– Не понял, ты возражаешь, что ли? Женишься, говорю, и как можно скорее!
Желательно до отъезда гостей объявить о помолвке.
– Я, Ваша Милость, сам буду решать, когда мне жениться. Личные дела…
– Замолкни! А то танцуешь больно резво, а говоришь больно много. Смотри у меня!
Слыхал, суд у нас в Серениде проходит подобным образом. Человеку за минуту зачитывают приговор, а на его вопросы только повторяют озвученное. Так что же мне хотеть? Я безмолвно ловил ртом воздух, а барон продолжал: