Верность джиннии
Шрифт:
Марджана раздраженно повела плечом.
— Наверняка обо мне говорили всякие гадости, — сухо бросила она.
— Не без того, — кивнул он. — Благородные ханым считают твое занятие презренной грязью. А уж грязи я за время войны насмотрелся столько, что меня этим не проймешь.
— О да. — Марджана не пыталась скрыть язвительные нотки в голосе. — Почтенное общество считает возмутительным, если женщина пытается сделать для пациента нечто большее, чем щипать корпию и вздыхать
— Да, в глазах света ты преступила почти все законы приличий, — ухмыльнулся он.
На миг забыв о привычной сдержанности, она ядовито улыбнулась.
— Почему бы вам не вернуться на бал, к многочисленным обожательницам? Спросите у них — и вам откроется настоящая Марджана.
Мехмет покачал головой:
— Готов спорить, они ничего не знают о настоящей Марджане. Например, то, что ты любишь купаться при лунном свете.
У Марджаны перехватило дыхание.
— Вам действительно не следует оставаться здесь, шейх Мейт.
— Но почему?
Не дождавшись ответа, он медленно пересек комнату и встал прямо перед ней. Так близко, что Марджана поспешно отступила. И, как выяснилось, зря. За ее спиной оказалась дверь, которая сразу же закрылась, громко щелкнув замком.
— Ты боишься меня? — спросил Мехмет, и его тихий голос показался более интимным, чем прикосновение рук к обнаженной коже.
— Конечно нет. Но мне кажется, что вы зачем-то пытаетесь меня запугать.
— О нет, — улыбнулся он. — Всякому ясно, что такую женщину запугать совсем не просто.
— И это совершенная правда. Но я бы все же просила, чтобы вы ушли.
— А в ту ночь тебя не волновали приличия.
— В какую ночь?
— Ты не помнишь?
Не отводя взгляда от ее лица, он шагнул еще ближе и коснулся ее губы подушечкой большого пальца. Марджана лихорадочно втянула в себя воздух. Еще бы не помнить! Весь этот год она видела его во сне. Даже днем она иногда мечтала…
— Вряд ли ты забыла о той ночи, — усмехнулся он. — Я, клянусь тебе, забыть этого не смог.
Нет, лгать она не могла… но вот притвориться… Это было бы достаточно мудро.
— Нет, не забыла. Довольно… интересный опыт.
— Всего лишь?
Марджана отошла к столу и принялась деловито складывать шаль. Она не поддастся его чарам! Ни за что!
— Вы задаете слишком много нескромных вопросов, — заметила она.
— Тогда ответь на один. Почему ты отдалась в ту ночь мне, незнакомому человеку?
Марджана раздраженно поджала губы, но продолжила играть роль.
— Пожалела вас. Просто пожалела.
Брови Мехмета взлетели вверх.
— Пожалела?
— Вам было больно. Вы нуждались в утешении.
—
— Разумеется нет, — покраснела она. — Вам не стоит себя обвинять. Я и только я несу ответственность за все, что случилось между нами. Это я… настояла…
— Насколько припоминаю, я не слишком… сопротивлялся, — сухо перебил Мехмет. — До сих пор я не мог понять другого. Зачем ты это сделала? Только потому, что хотела меня исцелить?
— Не только. — Она отвела глаза, не в силах выдержать его настойчивого взгляда. — Вспомните, я вам сказала, что хочу познать истинную страсть. Читала в лекарских книгах… и мне стало любопытно…
Она взяла в руки тяжелый том в кожаном переплете и протянула ему. Мехмет не глядя взял книгу из ее рук и бросил на покрывало.
— Я удовлетворил твое любопытство? — В голосе Мехмета оказалось куда больше яда, чем ему хотелось.
— О да. Более чем полно.
Сказав чистую правду, она тем не менее солгала. Страсть опустошает куда сильнее, чем она ожидала. По крайней мере, страсть к этому человеку. Он, казалось, чувствовал то же самое, потому что тихо проговорил:
— Поверь, я никогда не испытывал ничего подобного…
Она попыталась что-то сказать, но он приложил палец к ее губам:
— Только не говори, что это магические чары острова. Это было нечто большее. Гораздо большее.
— Возможно, вы правы, — осторожно обронила она. — Слишком много смертей вы видели и нуждались в мире и тишине. Физическая страсть — один из способов бросить вызов смерти, удостовериться, что ты жив.
— Откуда ты набралась такой мудрости? — спросил он с веселым восхищением.
Она неловко передернула плечами:
— Дело не в мудрости. Я попросту практична. И хочу чтобы вы знали… может, я не совсем обычная женщина, но все же не из тех, кто легко отдается незнакомцу.
— Конечно, моя греза. Я помню, что был твоим первым возлюбленным.
Марджана не знала, куда девать глаза от смущения. Мехмет несколько секунд изучал ее лицо, а потом удовлетворенно кивнул:
— Ты смущена, ты краснеешь… Не следует корить себя. В ту ночь ты спасла мне жизнь.
— О чем вы?
— Ты ничего не знаешь… — Подняв руку, он осторожно отвел с ее лба прядь волос. — Скажем так: ты облегчила мне возвращение. Если бы не ты, мне пришлось бы куда труднее.
Она едва не отшатнулась, увидев выражение его глаз. Почти… почти чувственное. Ни один мужчина не смотрел на нее вот так, с таким желанием. Никто, кроме Мехмета. Кроме Мехмета в ту ночь…