Верность сердцу и верность судьбе. Жизнь и время Ильи Эренбурга
Шрифт:
Наивысшей своей точки революционные события достигли в Москве. Когда туда дошло известие об аресте Петербургского совета, московский комитет большевистской фракции РСДРП призвал к восстанию. На главных улицах города выросли баррикады, воздвигнутые тысячами активистов. Они надеялись оживить затухающий огонь революции. Это была отчаянная, самоубийственная попытка, окончившаяся полным провалом. На подавление восстания были брошены полк императорских гвардейцев и вооруженные артиллерией регулярные войска, противостоять которым революционеры не смогли. Свыше тысячи повстанцев были убиты, среди них много гимназистов и студентов. Вместе с другими революционерами Илья строил баррикады. «Тогда впервые я увидел кровь на снегу, — напишет он много лет спустя в своих мемуарах. — Никогда не забуду рождества — тяжелой, страшной тишины после песен, криков,
26
Там же. С. 70.
В октябре, в разгар революционной борьбы, царь Николай II объявил об учреждении Думы — первом подлинном парламенте в истории России. Согласно царскому манифесту Дума должна была стать «представительным учреждением», без одобрения которого в стране не будет приниматься ни один закон. Однако после подавления революции 1905 года царь сильно урезал законодательные полномочия еще не успевшей собраться Думы. Политические партии решали вопрос об участии в этом парламенте. Ленин, тогда один из вождей РСДРП, опасался, что несмотря на урезанные полномочия Дума сможет бросить вызов царю, возьмет на себя известную долю политической власти и тем самым загасит побудительные мотивы к революционному сопротивлению. Опасался он напрасно. Царь и Дума не сумели прийти к согласию, которое могло бы открыть России путь к новому, несамодержавному правлению. Всего через два месяца после созыва Первая Дума была распущена.
В революции 1905 года царь устоял. Однако она, как заметил Ленин, была генеральной репетицией, из которой большевики извлекли много полезных уроков. Революция 1905 года пополнила партийные ряды энергичной молодежью — гимназистами и студентами, поколением будущих партийных вождей [27] . Как раз в это время — в 1906 г. — Илья и его старший товарищ, Николай Бухарин, вступили в партию. «Больше не было ни митингов в университете, ни демонстраций, ни баррикад. В тот год я вошел в большевистскую организацию и вскоре распрощался с гимназией», — вспоминал позднее Эренбург.
27
Из 171 делегата, отвечавших на анкету на партийном съезде летом 1917 г., 58 стали членами большевистских организаций между 1904 и 1916 гг. Эти сведения взяты из книги: Cohen S. F. Bukharin and the Bolshevik Revolution. New York, 1975. P. 10.
При желании он мог бы стать членом любой другой оппозиционной группировки. Но эсеров он отверг как партию чересчур романтическую, делающую ставку на террор и героическую личность. Его привлекли социал-демократы, загнанная в подполье партия русских марксистов, которая тогда состояла из двух фракций — большевиков и меньшевиков. Разъединение произошло в 1903 г., когда на очередном партийном съезде, начавшемся в Брюсселе и закончившемся в Лондоне, разгорелся спор о членстве в партии. Сторонники Ленина получили тогда большинство в Центральном комитете и название «большевики», а вторую группу окрестили «меньшевиками». В дальнейшем несогласие между фракциями происходило и по другим вопросам. Меньшевики оказались более терпимыми, возражали против необходимости диктатуры пролетариата, на которой Ленин делал особый упор, и ради установления демократических порядков в России шли на сотрудничество с либералами.
Илья предпочел большевиков, потому что они были левее. «Меньшевики, — считал он, — умеренны, ближе к моему отцу». Нельзя не обратить внимания на то, что выбор в пользу большевиков для Эренбурга связан с его отрицательным отношением к умеренным взглядам отца. В книге «Люди, годы, жизнь» он мало пишет об отце, но немногие подробности, которые сообщает, весьма существенны для понимания того, как сам он рос и почему его потянуло в революцию. Григорий Григорьевич Эренбург благоденствовал в радушной атмосфере Москвы, вдали от Киева, от Подола и запретительных ограничений черты оседлости. Он состоял членом закрытого Охотничьего клуба, где господа проводили время, часами играя в вист, приятельствовал с журналистом В. А. Гиляровским, известным всей Москве своими похождениями.
Илья разделял антипатию отца к ортодоксальным еврейским
Несмотря на привилегированное положение, домашняя жизнь Эренбургов отнюдь не была идиллией. О сложностях в отношениях родителей Эренбург в своих мемуарах говорит обиняками, но к 1904 году его отец и мать фактически уже разошлись и, хотя официально оставались в браке вплоть до смерти Анны Борисовны Эренбург в 1918 году, стали друг другу чужими. Пожалуй, уже ребенком Илья понимал, что соблазны, которыми полнилась московская ночная жизнь, не способствовали крепости семейной жизни его родителей. Он искренне любил мать, к отцу же нежных чувств не испытывал. Григорий Эренбург, разумеется, был против царя, но в пристойно допустимой манере. Он симпатизировал кадетам (конституционным демократам), основной партии либеральных тузов, тогда как Илья стоял на позиции, отвергавшей не только царя, но и буржуазный образ жизни, столь милый сердцу Эренбурга-отца.
В решении Ильи войти в большевистское подполье огромную, если не решающую, роль сыграла его дружба с Николаем Бухариным, позднее ставшим одним из вождей Октябрьской революции, любимцем Ленина и одной из главных жертв сталинских чисток. Влияние Бухарина на жизнь и жизненный путь Эренбурга не ограничилось их гимназическими годами, не закончилось, когда в 1908 году Эренбург эмигрировал в Париж; их пути еще не раз пересекались в течение десятилетий. Суд над Бухариным в 1938 году и его казнь тесно связаны с самым страшным и опасным периодом в жизни Эренбурга, когда его самого, казалось, ожидал неминуемый арест. Эренбург никогда не отрекался от дружбы с Бухариным; он писал о нем в своих мемуарах, и упоминания в них, пусть краткие, в обход цензуры, «Николая Ивановича» — хотя все понимали, о ком речь, — были первыми добрыми словами, которые за долгие годы появились в советской печати об этом оболганном и обесчещенном большевистском вожде. Почти на все, что Эренбург писал о Бухарине, налагался запрет, включая и главу в мемуарах, которую стало возможным опубликовать только с началом горбачевской гласности, когда его полные любви воспоминания о старом друге наконец увидели свет:
«… сейчас мне хочется просто припомнить восемнадцатилетнего юношу, которого все мы любили, называли „Бухарчиком“ <…> Бухарин, в отличие от других, был очень веселым, я, кажется, и сейчас слышу его заразительный смех; непрестанно он прерывал разговор шутками, придуманными или нелепыми словечками <…> Бывают мрачнейшие люди с оптимистическими идеями, бывают и веселые пессимисты; Бухарин был удивительно цельной натурой — он хотел переделать жизнь, потому что ее любил».
Илье было всего пятнадцать лет, когда он стал большевиком. Он весь отдался революционной борьбе: разносил прокламации, действовал как «организатор» в том же районе Москвы, куда был послан Бухарин, писал листовки, спорил с меньшевиками, «записывал адреса на папиросной бумаге, чтобы при аресте успеть их проглотить» [28] .
28
ЛГЖ. T. 1. C. 71, 70, 73, 77. Сокращенный вариант главы о Бухарине и гимназической большевистской группе см.: Неделя. 1988, 16–22 мая. С. 10.
Он хорошо усвоил формы большевистской партийной работы, и ему стали доверять более сложные задания. Год 1907 был кульминационным в популярности РСДРП — число ее членов достигло ста тысяч. Весной 1907 года Илье, Бухарину и еще одному гимназисту, Григорию Сокольникову — позднее крупнейшему большевику, еще позднее казненному Сталиным — поручили издавать подпольный журнал. Летом того же года Бухарин привлек Илью к организации стачки на обойной фабрике. Илья выступал на собраниях, собирал среди студентов деньги для забастовочного комитета. А еще он осуществлял связь с солдатами пулеметной роты и создал партийную ячейку в казармах.