Вернуть мужа. Стратегия и Тактика
Шрифт:
– А у Юлии остались какие-то документы отца. Возможно, что-то, что указывает на его косвенную вину в гибели партнера. Это я пока не выяснил. Зато я выяснил, что Юлия, как и мой отец, затеяла новую игру. На кону почти миллион. Ей без отца его не получить. Ему без ее бумаг тоже, - Максим говорит об отце, но глаза его ощупывают меня всю не хуже рук, жадно, собственечески, почти больно.
– А Настя?
– спрашиваю я, дурея под этим его взглядом.
Плюгавенький и его деморализованное войско сдаются партизанам.
– Настя?
– рассеянно
– В чем роль Насти? И есть ли эта роль?
– с усилием беру себя в руки в прямом смысле: обхватываю плечи руками.
– И при чем здесь я? Ты сказал тогда, что твой отец опасен и для меня.
– Ты слышала про миллион?
– спрашивает Максим, резко встав, засунув руки в карманы и отойдя от дивана.
– Слышала, - подтверждаю я и глупо спрашиваю.
– Почти миллион - это сколько?
Через пару секунд Максим отвечает мне, и я понимаю, что глупым мой вопрос точно не был:
– Я говорю про миллион долларов.
Тараканы пораженно присвистывают, начиная в уме переводить сумму по сегодняшнему курсу в рубли.
– И что? Чем я мешаю?
– удивляюсь я, мысленно пристыдив своих тараканов.
– Мешаешь не ты. Мешаю я, - спокойно говорит Максим, наконец, подойдя ко мне.
– Все началось с простой и понятной цели: мама не должна узнать, что Настя - моя сестра, что Юлия вернулась в жизнь отца, что отец начал новую игру. И вовсе не потому, что мама снова слепо верит отцу. Просто ей действительно не надо этого знать: черная дыра той клинической депрессии может начать затягивать снова.
Максим порывисто обнимает меня и с силой прижимает к себе. Я не вырываюсь, а вжимаюсь в его тело с силой, еще большей, чем прикладывает он. И чувствую: Максим облегченно вздыхает. Он продолжает говорить, отстранившись и взяв мое лицо в ладони. Но теперь меня это не отталкивает, а наоборот, возрождает.
– Тебе трудно понять мою мать. Но постарайся. Человек, который никогда всерьез не задумывался о самоубийстве, никогда не поймет того, кто это сделал. Не надо путать периодически возникающее чувство отчаяния и клиническую депрессию.
Кипяток сострадания ошпаривает мою кожу. В эту секунду у меня появляется новый секрет от мужа. Вернее, первый и пока единственный. Так странно... Когда-то я настроилась говорить мужу только правду и ничего, кроме правды... А теперь принимаю решение всю жизнь скрывать от него этот скелет. Но я не могу повесить на него еще одну вину. Не могу и не буду.
Плюгавенький, усмехнувшись, посылает мне воздушный поцелуй.
– А сейчас все смешалось в кучу: моя мнимая измена, твое нежелание видеть меня и разговаривать со мной, Настины выходки, отцовский азарт, Вовкин приезд, - Максим замолкает на самом важном для себя.
Беру его лицо в свои руки, как только что делал он, и произношу отчетливо:
– Слова, которые ты услышал, относились к тебе, а не к Вовке. Я сказала это в ответ на его признание.
– Он признался?
– мне
– Да, - морщусь от фантомной боли.
– Признался, что давно любит, что боялся сказать, что сбежал.
– А ты?
– Максим тяжело дышит, закрыв глаза и наслаждаясь теплом моих рук на своем лице.
– А я люблю тебя, - шепчу я и вздрагиваю от неожиданности, когда Максим, резко открыв бешено счастливые глаза, хватает меня в охапку и начинает целовать лицо, шею, руки, плечи.
Тараканы начинают разбиваться на пары.
Уважаемые читатели! Если Вы прочли эту главу ДО наступления Нового года, то поздравляю Вас с наступающим! Если ПОСЛЕ, то с наступившим! СПАСИБО за верность книге и ее героям, комментарии и награды! Осталось три главы.
Глава без номера. Бонусная. Новый год. Десять лет назад.
– Это водка?
– слабо спросила Маргарита.
Кот подпрыгнул на стуле от обиды.
– Помилуйте, королева, - прохрипел он, -
разве я позволил бы себе налить даме водки?
Это чистый спирт!
Михаил Булгаков "Мастер и Маргарита"
– Бог мой, Миша! Какая красота!
– восклицает баба Лиза, глядя на изумительную фарфоровую статуэтку Снегурочки: белокожая красавица в белоснежной шубке с длиннющей русой косой, на шубке красные ягодки и зеленые еловые веточки, на ручках красные варежки, на ножках красные сапожки.
– Дулёвский фарфор. 1963 год, - гордо говорит довольный реакцией бабушки Михаил Аронович.
– С Новым годом, Лизонька!
– Спасибо, друг мой!
– бабушка подает соседу руку, которую тот так благоговейно целует, словно баба Лиза - императрица Елизавета, а он ее верноподданный.
– У меня для тебя, Миша, тоже сюрприз.
На столе, покрытом холщовой скатертью цвета крем-брюле, появляется... Дед Мороз. Он тоже абсолютно белый. Три ярких пятна на этом безупречном фоне: зеленый кушак, красный мешок с подарками и... красный нос. Как и положено!
– Минск. 1951 год, - ласково-насмешливо подражая другу, говорит баба Лиза.
– Надо же как! Мы с тобой не сговаривались!
Я с восхищением смотрю и на чудесные фигурки, и на любимых стариков. Какой красивой парой они могли бы быть! И как синхронно они думают, говорят, не договариваясь и не согласовывая друг с другом многое. Только баба Лиза собирается в магазин, еще и одеваться не начала, а Михаил Аронович уже под дверью с вопросом: "Не надо ли проводить за покупками?" Только сосед задумает пыль в шкафу с фигурками протирать - бабушка уже к нему с белой тряпочкой и предложением об уборке спешит. Только начинает давление у старого врача шалить, как Георгоша уже у нас с приказом осмотреть Елизавету Васильевну.