Вернуть мужа. Стратегия и Тактика
Шрифт:
– Не Игоря?
– строго спрашиваю я Сашку.
– Обижаешь, - дуется она.
– Одна наша сотрудница посоветовала. Если хочешь, можем запросить уставные документы и лицензию.
За четыре часа мы мало что успели: расслабляющий массаж, обертывание и пара процедур для тонуса кожи.
– Девочки!
– мечтательно протянула Сашка.
– Как давно я не занималась собой! Бегаю по кругу, как цирковая лошадь с шорами на глазах. Дом, Ванька, детский сад, работа, детский сад, Ванька, дом. И так по кругу.
–
– простонала Лерка, потягиваясь.
– Только без детского сада и Ваньки.
– Не могу внести свой вклад, - встряла я.
– Все-таки фрилансер - это почти свобода. Хотя ключевое слово "почти". Это тоже работа. Иногда сутками, часто по ночам. Помните, у Скотта в "Айвенго" наемный средневековый воин так и называется - "фрилансер"?
– Конечно, "помним", - иронизирует Сашка и искренне добавляет.
– Везучая ты. Мне бы так тоже хотелось. Вставать не по будильнику. Ложиться, когда захочешь, а не потому, что надо успеть выспаться.
– Вообще-то, - справедливости ради заметила я, - с бабой Лизой мы вставали по будильнику. И завтраком меня кормили только за стихи, новые, выученные. А сладким за кусок прозы, тоже, между прочим, выученной дословно.
– Жесть!
– возмутилась, смеясь, Сашка.
– Это же жестокое обращение с детьми!
– Давай, Варька, исполни что-нибудь, - попросила Лерка.
– Хорошо, - согласилась я, мысленно выбирая что-нибудь, подходящее моменту:
Человеку надо мало:
чтоб искал
и находил.
Чтоб имелись для начала
Друг - один
и враг - один...
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
мама.
Сколько нужно ей - жила...
Вспоминаю и о маме, и о бабе Лизе. Глаза наполняются слезами. Голос срывается.
– Рождественский?
– тут же бодро спрашивает Лерка.
– Это я тоже знаю.
Человеку надо мало:
после грома - тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь - одну.
И смерть - одну.
Лерка читает звонко, по-детски, радуясь, что до сих пор помнит это стихотворение. И последние строчки снова портят мне настроение:
Это, в сущности,- немного.
Это, в общем-то,- пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку мало надо.
Лишь бы дома кто-то
ждал.
Меня дома всегда ждала баба Лиза. Потом я ждала Максима с работы. И Вовку. Хоть откуда.
Мы долго молчим, лежа на кушетках с темно-зелеными водорослевыми масками на лицах и отражаясь тремя ведьмами в зеркальном потолке.
– Долго будешь бегать?
– вдруг спрашивает Сашка.
– Я?
– переспрашиваю, чтобы потянуть время для выбора ответа.
– А кто?
– Сашка серьезна, как никогда.
– Я тебя вообще не узнаю. Выслушай человека - потом принимай решение. И не надо говорить, что это не наше дело,
Сашка пыхтит, как чайник на плите, который оглохшая хозяйка не снимает с огня. В зеркальном потолке отражается ее внимательный взгляд, которым она встречается с моим, растерянным. Лерка, лежащая посередине, беспокойно вращает глазными яблоками. Поворачиваться нельзя - испортим маски. Даже спокойная, расслабляющая музыка не может успокоить Сашку:
– Варька, ты сошла с ума. Ты поступаешь так, как поступить бы мог кто угодно, но не ты!
– Он просил вас со мной поговорить?
– раздраженно спрашиваю я, чувствуя, как подкрадывается головная боль.
Обида тут же отражается в глазах Сашки. Лерка отвечает за нее:
– Нет. Кроме того, чтобы мы...
– Лера!
– шипит на нее Сашка.
– Не надо. Не так поймет!
– Что я пойму не так?
– настойчиво требую я ответа.
– Значит, о чем-то все-таки просил?
– Да, - тихо говорит Лерка, встречаясь со мной взглядом на потолке.
– Он спросил, все ли у тебя в порядке, и попросил нас быть рядом.
– Какое благородство!
– резко сажусь на кушетке.
– Присмотрите за моей женой, как бы чего не вышло!
– А что ты будешь делать, если выяснится, что он ни в чем перед тобой не виноват?
– спокойно спрашивает Лерка.
– Он вам что-то рассказал?
– удивляюсь я, чувствуя, как зеленая жижа стекает по лицу вниз, на простынь.
– Он нам? Ничего, - Сашка пожала плечами.
– Я бы и слушать не стала. Это только ваше. Что тебе мешает выслушать, а сбегать потом? Я вообще раньше никогда не замечала за тобой склонности к беговым упражнениям.
Лерка смеется:
– Помнишь, как ты к нам в класс пришла?
Ложусь на кушетку обратно. Об этом я могу и поговорить.
После салона хочется спать, и мы расстаемся до вечера. Сегодня с Михаилом Ароновичем я иду в театр и беру девчонок с собой. Будет капустник, на который подарила контрамарки бабушкина подруга Алевтина Даниловна.
Не торопясь собираясь в театр, выбирая платье и туфли, решая, какие тени для глаз буду накладывать, я все время помнила: мне надо разрешить Вовке себе позвонить. Помнила, но не разрешила. Опять отложила на "потом".
– Варя!
– звонит Георгоша.
– Я готов вас отвезти. Папа ждет.
Порывисто обнимаю и целую Михаила Ароновича. Строгого. Торжественного. В черном костюме, белой рубашке и галстуке-бабочке.
– Варвара Михайловна!
– галантно целует он мою руку и оглядывает теплым отеческим взглядом с головы до ног.
– Вы великолепны! И вы явно переоцениваете мои возможности телохранителя. Если вас украдут, я не догоню грабителей.
– Льстец!
– довольно смеюсь я. Мне приятен его комплимент.
– Меня никто не заметит, придет Лерка.