Вернуться живым

Хэлли Карина

— Вы вовремя, я уже переживал, — серьезно сказал он.

— Еще девяносто минут до полета, — возразил я.

Он пожал плечами, я захотел ударить его по коленям. Поездка будет адски долгой.

Он вручил нам билеты.

— Не переживай.

Я посмотрел на билет. Место с краю. Я забрал билет из рук Перри и посмотрел на него. У окна.

— Зараза — сказал я. — Где ты будешь сидеть?

Он улыбнулся.

— Я же в команде. Среднее место. Между вами.

Точно. Он все задумал заранее.

— Как продумано, — сказала

Перри с презрением во взгляде. Она посмотрела на меня и вздохнула. — Ладно, пройдем через регистрацию, чтобы не переживать.

У меня было много неловких моментов в жизни, но чаще всего они мне нравились. Не знаю, значило ли это, что я социопат, но я не смущался, когда стоило. А потом мне было не по себе от веса невысказанных слов, особенно рядом с Перри. С Максимусом и с ней было так же. С ним здесь казалось, что яркий прожектор озарял каждое мое движение, каждый стакан в баре перед полетом (ничего плохого в алкоголе после 11 утра не было) или журнал в лавке сувениров, каждый мой взгляд на Перри. Казалось, все это видели все, но я не знал, почему.

Полет был еще хуже. Я хотел сесть быстрее Максимуса и занять место по центру рядом с Перри, но козел был быстрее, протиснулся мимо нас, когда пришло время посадки. Он будто был круче нас. Пока мы добрались до своих мест, он уже был на своем, нахально глядя на нас.

— Может, подвинешься, чтобы я добралась до своего места? — спросила Перри, запихав вещи на полку над головой.

— Ты можешь протиснуться, — сказал он, играя бровями и намекая, что ее попа прижмется к его веснушчатым коленям.

— Фу, — возмутилась она и протиснулась мимо него. Я смотрел на него, бросая ему вызов. Плевать, если меня выкинут из самолета, я устрою сцену, если он ее тронет.

Он смотрел на меня, даже чуть вжался в сидение, пропуская ее.

— Теперь ты, — сказал я и похлопал по сидению с края. — Садись здесь, чтобы я сидел с Перри.

Он покачал головой.

— Это мое место.

— Да, да, как в команде. Но я хотел бы сидеть в центре, так что двигайся, — я помахал на него, чтобы он спешил.

— Декс, сядь уже, — он кивнул на самолет. — Людям тоже нужно на свои места.

Да, я перекрыл проход для людей, и пассажиры самолета не были этому рады. Пока люди были в этом тюбике с крыльями, их границы терпения резко менялись. Женщина с ребенком за мной была уже красной, вена пульсировала на ее недовольном лице.

— Ладно, выбора нет, — сказал я, ни к кому не обращаясь. Я подвинулся к крайнему сидению. Я опустился прямо на колено рыжего гада.

— Что ты творишь? — завопил он, пытаясь снять меня с себя, но я давил сильнее, упершись ногой в сидение перед собой, а другой — в подлокотник крайнего сидения.

Пассажиры в проходе странно на нас поглядывали, словно мы с Максимусом занимались пошлостями в одежде.

— Декс, слезь с меня, — пропыхтел Максимус мне на ухо.

— О, да, тебе ведь это нравится, — улыбался я. Я знал,

что проверяю его южную чувствительность: бедняга не мог стерпеть ничего гомоэротического.

— Проблемы? — появилась стюардесса. Она едва скрывала отвращение на лице или из-за моего детского поведения, или из-за того, как мы выглядели. Или ее пучок был стянут слишком сильно и искажал черты ее лица.

— Нет, все хорошо, — сказал я, а Максимус сказал:

— Конечно, тут проблема.

— Сэр, — она хмуро посмотрела на меня. Как все изменилось. — Можно увидеть билет?

Я отдал ей свой билет, она сжала губы, читая его.

— Мистер Форей, ваше место крайнее, а не посередине. Если не слезете с колен мужчины, я заставлю вас покинуть самолет.

— Декс, займи место, — сказала Перри рядом со мной. Я взглянул на нее. Она прижималась к окну и смотрела на нас со смесью отвращения и смущения.

— Ладно, — я быстро слез с него, устроился на свое место и застегнул пояс. — Просто пытаюсь быть в команде.

Стюардесса смотрела на меня пару мгновений со злостью, а потом пошла дальше.

— Декс, ты что-то с чем-то, — сказал Максимус, выглядя потрясенно. Идеально.

— Как только Декс на твоих коленях, его не убрать, — сказал я и посмотрел на Перри. — Верно, малыш?

— Без комментариев, — сказала она и вытащила журнал. Да, веселый будет полет.

После такого начала остальной полет прошел почти без происшествий. Я обзывал Максимуса овощной лазаньей, отсылка к «Сайнфелду», которую он упустил, и я старался говорить с Перри, когда мог. Боров ни разу не покидал место, даже в туалет не уходил. Остальное время я сидел и слушал новый альбом «Slayer», ощущая сильнее связь с Перри, слушая ее любимую музыку.

Моя удача переменилась, когда мы пересели на самолет в Хоустоне. Максимус сидел чуть впереди, пока мы с Перри сидели вместе сзади. Полет был быстрым, слишком быстрым, чтобы позвать Перри в туалет, но мы успели выпить пару Кровавых Мэри в процессе. Я снова обрадовался, что лечу в Новый Орлеан, хотелось бы, чтобы мы с Перри были там туристами. Хотелось бы побывать в отпуске с женщиной. Никаких призраков и работы, только мы, выпивка и секс.

— Как ты? — спросил я у нее, самолет начал посадку. Снаружи уже было темно, город был загадкой под нами. Я не нервничал при полете, но она — да, потому что сжала мою руку с силой. Я сжал в ответ.

— Я в порядке, — сказала она. — Даже рада.

— Я тоже.

— Нервничаю.

— Боишься летать?

— Да, я в порядке, но это не лучшее занятие в мире. Но я нервничаю и насчет следующих дней… или недели… или сколько мы там будем.

Я посмотрел на нее.

— Плохое предчувствие?

Она выдавила улыбку.

— У меня и не было хорошего предчувствия перед нашими съемками. Но мне не нравится, что Максимус в это втянут. Я ему не доверяю.

— Я удивительно рад тому, что ты это сказала.