Вернувшиеся

Мотт Джейсон

— С ней все в порядке. Вы же сами знаете.

— Она не спрашивала обо мне?

— Все время произносит ваше имя.

Клинк.

Беллами хотел задать еще один вопрос, но Харольд опередил его.

— Она не узнает вас, даже если вы будете стоять перед ней и целовать ее в лоб. Половину времени она думает, что я это вы. А все остальное время она считает меня вашим отцом.

— Я прошу у вас прощения, — сказал Беллами.

— За что?

— За то, что вовлек вас в это.

Харольд выпрямил спину, выставил ногу вперед и прицелился. Он сделал

неплохой бросок, но подкова пролетела мимо столбика.

— Я поступил бы так же, — с улыбкой ответил старик. — Фактически я даже планировал использовать вас в одном деле.

— Типа «квид про кво».

— «Глаз за глаз» звучит лучше.

— Как скажете.

— Что там с Люсиль? Как она поживает?

Беллами со вздохом почесал макушку головы.

— Нормально, судя по тому, что я слышал. Она почти не выходит из дома. Но, честно говоря, в Аркадии не осталось ничего такого, ради чего стоило бы приезжать в город.

— Скоро на нас поставят номера, — сказал Харольд.

Беллами сделал бросок. Подкова зацепилась за столбик.

— Она начала носить оружие, — сказал агент.

— Что?

В уме Харольда возник образ его старого пистолета. Затем пришло воспоминание о промозглом вечере и сбитой собаке, которую потом пришлось пристрелить.

— По крайней мере, мне так сообщили. Ее остановили на одном из блокпостов. При осмотре машины нашли пистолет. Она прятала его под сиденьем грузовика. Когда вашу жену спросили об оружии, она выдала целую речь о праве на личную безопасность. Затем она пригрозила открыть стрельбу. Я не уверен, насколько серьезно она говорила об этом.

Беллами зашагал к другому концу игрового поля. Харольд вытер пот с лица и посмотрел на небо.

— Что-то не похоже на мою Люсиль, — с усмешкой сказал он. — Та женщина, на которой я женат, сначала бы выстрелила, а потом уже произнесла бы речь.

— Я всегда считал ее религиозной дамой, — произнес Беллами. — Из тех, что говорят «Бог все уладит».

— Религия пришла к ней позже. В молодости она была чертовкой, сбежавшей из ада. Вы не поверили бы, какие шальные поступки мы совершали в те годы.

— В архивных записях ничего не значится. Я читал ваши досье.

— Это потому, что в досье указываются только нарушения закона.

Беллами улыбнулся.

Клинк.

— Помните, вы спрашивали о моей матери?

— Было дело, — ответил Харольд.

— Она умерла от пневмонии. В самом конце. А сначала было старческое слабоумие. Вот что на самом деле забрало ее от нас — часть за частью.

— И теперь она вернулась такой же.

Беллами кивнул головой.

— Жаль, что вы оставляете ее здесь.

— Моя мать умерла, — пожав плечами, ответил Беллами. — Та женщина лишь ее копия. Вы знаете это не хуже меня.

Харольд неодобрительно хмыкнул.

— Вы намекаете на моего паренька?

— Мы с вами похожи в этом, — сказал Беллами. — Мы знаем, что мертвые остались мертвыми. И здесь не может быть альтернативы.

— Тогда почему вы привели ее ко мне? Почему пошли на такой большой риск?

— По той же причине, по которой вы остались с сыном.

Всю остальную часть дня воздух был душным, а небо — непроницаемо синим. Двое

мужчин перемещались то на одну половину игрового поля, то на другую. Они не вели счет очков и не знали точно, сколько подходов выиграли или проиграли. Они лишь вращались вокруг колышка посреди города, который уже не являлся городом — в мире, переставшем быть таким, каким ему полагалось быть. И, возможно, только это вращение сохраняло планету на той же орбите, со всеми словами, жужжавшими в воздухе вокруг них.

Наступивший вечер застал Люсиль у письменного стола. В доме Харгрейвов пахло оружейным маслом. Эхо разносило по комнатам скрипучие звуки шомпола, терзавшего сталь. Копаясь в шкафу, Люсиль нашла не только патроны к пистолету, но и небольшой инструментальный набор для чистки и смазки оружия, который почти не использовался Харольдом. К набору прилагалась инструкция. Единственной трудной частью оказалась разборка пистолета.

Сначала она очищала ствол с помощью шомпола и втулки, выполненной в виде ершика. Затем настал черед втулки с креплением для ветоши. Все это время ее тревожил ствол, направленный в лицо. Когда она начала разбирать оружие, страх рассеялся. Ей приходилось помнить о пружинках и мелких деталях, которые нельзя было терять. Люсиль раз за разом напоминала себе, что оружие было не заряжено — что она не выстрелит в себя, как глупая дура.

Она выбрала из магазина патроны и расставила их в одну линию на дальней стороне стола. Протерев их ветошью и проволочной щеткой, Люсиль не стала применять очиститель. Она боялась, что жидкость похожего на скипидар растворителя может попасть на порох внутри патронов и вызвать какую-то взрывную химическую реакцию. Наверное, она была излишне осторожной, но бдительность при обращении с оружием еще никому не вредила.

Ей понравилось разряжать патроны — точнее, понравились звонкие гармоничные щелчки, которые они создавали, выскальзывая из тонкого стального магазина.

Клик.

Клик.

Клик.

Клик.

Клик.

Клик.

Клик.

Она держала в руке семь жизней. В ее уме возникла картина, где она, Харольд, Джейкоб и семейство Уилсонов лежали мертвыми на земле. Семь смертей. Она покатала на ладони небольшие тяжелые патроны. Сжав их в кулак, Люсиль сосредоточилась на ощущениях в руке. Гладкие закругленные концы пуль впивались в кожу. Она сжала их так сильно, что у нее побелели костяшки пальцев. Затем Люсиль заботливо и нежно расставила патроны на столе. Для нее они были маленькими тайнами. Опустив пистолет на колени, она прочитала инструкцию.

Лист бумаги показывал схему верхней части оружия. Отведенный назад затвор приоткрывал внутреннюю полость ствола. Люсиль приподняла оружие и осмотрела его. Она сжала пальцами затвор, как было показано на картинке, и нажала его вниз. Ничего не случилось. Она потянула его к себе. И вновь ничего не произошло. Люсиль еще раз взглянула на картинку. Похоже, она делала все правильно. Решившись на последнюю попытку, она потянула к себе затвор с такой силой, что у нее напряглись все вены в теле. Она скрипнула зубами и тихо застонала. Внезапно затвор оттянулся назад, и восьмой патрон, выпрыгнув из пистолета, со стуком упал на пол.