Верный меч

Эйтчесон Джеймс

Именно в это мгновение я заметил, что некоторые из англичан, по крайней мере те, кто стоял в первых рядах, ослабили свой напор. Казалось, они просто замерли перед нами, не зная, продолжать ли атаку или бежать обратно. Рога взревели еще раз, и тогда я понял, что их звуки доносятся не из города, а из-за наших спин.

Я рискнул оглянуться через плечо между головами Радульфа и Годфруа. Кольчуги и шлемы блистали в лунном свете, знамена и вымпелы летели над головами всадников, лошади неслись галопом, и, повернувшись к врагу, я вдруг обнаружил, что смеюсь, как ребенок. Мои руки налились новой силой.

— За Нормандию! — крикнул я.

Англичане дрогнули. Те, кто стоял на передней линии, уже поняли,

что происходит, в задних рядах ничего не было видно, и они пытались двигаться вперед. В такие моменты решается судьба сражения, и я знал, что мы должны воспользоваться этим шансом.

Я шагнул вперед, надеясь, что Эдо и все остальные последуют за мной, и с размаху опустил клинок на щит высокого англичанина. Рука на один миг онемела от удара, лезвие рассекло кожаную окантовку и завязло в дереве. Он вскрикнул и отступил, все еще держа ставший бесполезным щит, а я налег на меч, протолкнув клинок ему в грудь. Он попытался блокировать удар, но было уже поздно, потому что сталь прошла через дерево и кожу и нашла его сердце.

Копыта барабанили по земле, и казалось, что теперь все англичане разглядели надвигающуюся на них опасность, потому что те, кто стоял дальше, бросали своих товарищей, поворачивались и бежали.

Их стена была сломана, и даже при том, что нас было всего шестеро, мы уже, ничего не опасаясь, разорвали наши ряды и в ликовании боя и опьянении от убийства бросили вызов тем, кто остался стоять перед нами, чтобы встретить свою смерть от наших мечей. И тогда все они, как один, побежали к безопасным пока переулкам к мосту, где они могли бы укрыться.

Ворота принадлежали нам, и через них теперь шла колонна всадников, грозно наклонив готовые нанести удар копья; они мчались галопом, на полном скаку разбрасывая в стороны камни и грязь, и я видел на их вымпелах золотого льва на алом поле.

— За Нормандию и короля Гийома! — крикнул я, поднимая свой меч к небу.

Эдо и Уэйс подхватили мой крик, затем Радульф с Гордфруа и Филиппом, и вот мы все дружно и счастливо ревели в один голос, как молодые быки.

Я опустил меч в ножны, развязал ремни шлема и, откинув с головы кольчужный капюшон, вытер пот со лба. Я искал взглядом короля, Роберта или любого другого лорда, который мог признать нас, но их там не было, по крайней мере, не в авангарде. Колонна рыцарей все тянулась и тянулась. Я уже позабыл, как много людей собралось под знамена короля, но все они сейчас шли перед нами: рыцари, готовые к атаке, а за ними копейщики и лучники. И вот наконец я увидел короля Гийома, блистательного в своей кольчуге, с летящим за шлемом плюмажем, в сопровождении знаменосца, несущего стяг, всего несколько часов назад паривший над нашим лагерем. А позади него ехал сын виконта с Анскульфом, молокососом-Урсом и остальными своими людьми. Они вели в поводу шесть лошадей.

— Милорд, — позвал я, размахивая рукой, чтобы привлечь его внимание. — Роберт!

Он нашел меня глазами и подъехал туда, где мы стояли на обочине улицы, его люди передали нам поводья наших коней. Я посмотрел на белую звездочку на лбу, погладил теплую шею и запрыгнул в седло.

— Рад видеть тебя, Танкред, — сказал Роберт.

— И я вас, милорд.

Я заметил, что он держит два копья, одно из них он бросил мне. Я ловко поймал его, а он, не задавая лишних вопросов, дернул поводья и поехал к голове отряда. Я понимал: времени для разговоров у нас нет. Впереди была вся ночь, и битва за Эофервик еще не выиграна. Нам надо было пробиться к мосту, до того, как военачальники англичан поймут, что мы вошли в город и пошлют людей перехватить нас.

Мимо нас уже ехали другие лорды. Мы рисковали остаться позади, а я надеялся пробиться в первые ряды, когда мы встретимся с вражескими отрядами. Теперь мое сердце колотилось в груди не от страха,

а от волнения. Очень долгое время я не чувствовал себя настолько свободным. Меня ждали месть и победа; я чувствовал в воздухе их запах.

— За лорда Роберта, — провозгласил Уэйс, и я знал, что он имеет ввиду не младшего Мале, а человека, который через многие и многие сражения привел нас в Дунхольм. Именно за него мы были готовы биться всегда и везде: не за виконта, не за короля или кого-либо другого.

Эдо закрыл шею и подбородок кольчужным забралом.

— За нашего Роберта, — сказал он.

— За Роберта, — согласился я.

Я снова натянул капюшон на голову, затянул под подбородком ремень шлема и ударил пятками в бока лошади.

— За мной! — кричал сын Мале. Его копье с черно-золотым вымпелом словно пронзало небо. — За мной!

Из-за горизонта сквозили первые лучи света, звезды бледнели в небе, становившегося из черного фиолетовым, а затем синим. Мы ехали вниз по извилистой главной улице, а англичане, как тараканы, разбегались во все стороны. Мимо мелькали дома и церкви, и, наконец, где-то впереди я впервые за эту ночь услышал боевой гром. Преодолев последний поворот дороги, мы встретились лицом к лицу с нашими врагами.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Они колотили рукоятями мечей по щитам, стараясь довести себя до бешенства. На их знамени трепетал любимый датчанами черный ворон, и я понял, что это должны быть наемники, о которых нам рассказывал Роберт. Все кричали, дразня нас на своем языке, предлагая вернуться к мамочке и зарезаться своим собственным ножиком.

В голове колонны король и его рыцари остановились, позволяя копейщикам выйти вперед и показать себя в ближнем бою. Они выстроились в пять рядов поперек дороги, стоя плечом к плечу и сомкнув щиты, выставив вперед копья, готовые к атаке датчан.

— Роберт, — крикнул король, его лицо под шлемом пылало. — Проведи своих людей боковыми улицами, попробуй обойти их.

Роберт поднял руку в знак признательности, а затем обернулся к нам.

— Следуйте за мной! — крикнул он, высоко вздымая копье с вымпелом.

Сопровождаемый Анскульфом и Урсом, он пришпорил коня и направил его в один из узких переулков между домами.

Я плотнее ухватил рукоять моего копья. Пока со мной были мои щит и меч, ничто другое не имело значения. Я оглянулся, чтобы проверить, кто стоит рядом со мной, и с облегчением встретился глазами с Эдо и Уэйсом. В целом свете не существовало людей, мечу которых я доверял бы больше.

Позади нас ехала еще сотня всадников, потому что все могущественные лорды присоединились к нам. Узкая улочка гудела под копытами наших коней. Я заметил впереди факел и увидел надвигающуюся на нас группу англичан, человек десять или чуть больше, но мы летели на них волной стали, опустив копья со сверкающими в лучах зари наконечниками, готовые растоптать их в мясо. Они были вооружены копьями и щитами, но мы ехали верхом на быстрых лошадях, обученных для битвы, и им некуда было бежать.

Я слышал, как закричал Роберт, хотя и не разобрал его слов, и видел, как он с седла поразил в плечо англичанина под собой. Другой схватил Роберта за ногу и пытался стянуть с коня, но на бегу споткнулся, упал на колени, и, пока он пытался подняться, мой клинок раскроил ему череп. И тогда мы пустили лошадей галопом мимо деревянных домов и глиняных лачуг под соломенными крышами. Грязь летела из-под копыт тех, кто ехал в авангарде, залепляя мое лицо, мою кольчугу и щит. Дорога резко свернула вправо навстречу крикам и скрежету стали, и мы снова выехали на главную улицу позади датского отряда.