Верный меч
Шрифт:
Я подумал было снова солгать, но что-то в их поведении подсказывало мне, что это была не очень хорошая идея.
– Танкред, - сухо сказал я.
– Рыцарь на службе виконта Эофервика лорда Гийома Мале.
– Мале?
– Он коротко хохотнул.
– И что же его рыцарь делает на юге так далеко от своего лорда? Ты дезертир?
Я уже собрался ответить, что в таком случае мы бы не беседовали с ним так мило, но сдержался.
– Я здесь с капелланом виконта.
Он приподнял бровь.
– По какой причине?
Стало
– Почему я должен перед тобой отчитываться?
Толпа вокруг нас увеличивалась, мимо церкви шли мужчины и женщины. Я заметил, что их было не больше десятка, все стояли на почтительном расстоянии от вооруженных всадников.
Рябой рыцарь выпрямился в седле и махнул рукой в сторону женщины рядом с переводчиком.
– Эта крестьянка утверждает, что она видела тебя здесь вчера ночью. Ты это отрицаешь?
– Я ничего не ответил. Мне не приходила в голову мысль, что меня могли заметить.
– Она клянется, что видела, как ты дерешься на мечах, - продолжал он, - здесь, на этой улице, с другим рыцарем. Правда ли это?
– На меня напали, - возразил я, это были не самые мудрые слова, потому что он сразу должен был принять их за признание вины, но я взял на себя ответственность и должен был объясниться.
– Я защищался.
Он слегка вскинул голову и посмотрел на меня поверх своего длинного носа. Слабая улыбка расползлась по его губам.
– А ты знаешь, - спросил он, - что за применение оружия в королевском городе полагается штраф?
– И какой же?
– -Штраф...
– медленно произнес он, словно для того, чтобы я не пропустил ни слова, - в виде конфискации меча.
Я сглотнул и подумал, не пора ли бросаться наутек. Хотя я понимал бесполезность этой попытки: они верхом на лошадях и легко поймают меня, а бегство только укрепит мою вину в их глазах.
– Давай сюда меч, - зарычал рябой.
Я взял его за клинок и осторожно, чтобы не порезаться, протянул ему рукоятью вперед.
Он подозрительно посмотрел на меня сверху вниз и взял меч.
– Ты шел по улице с обнаженным мечом, - сказал он.
– Мои ножны лежат здесь, - сказал я и указал на пятачок снега, который сейчас закрывал то место на обочине дороги, где я сбросил портупею.
Он посмотрел в направлении моего пальца, потом снова на меня. В его глазах ясно читалось презрение.
– Это правда, - настаивал я.
– Все, что я сказал, правда.
– Пойдешь с нами, - заявил рябой.
Он дал сигнал своим людям, которые спрыгнули с коней и схватили меня за руки. Я попытался стряхнуть их, но они вцепились крепко, заламывая мне руки за спину.
– Мале услышит об этом, - сказал я сквозь стиснутые зубы, когда они потащили меня по улице.
– Он пообрубает вам руки, клянусь.
– Подождите!
– Голос звучал повелительно.
Рыцари остановились. Я повернул голову, глядя из-за плеча.
Зрители расступились и благообразного вида человек в черном плаще выехал вперед. Черты его лица были угловатыми, нос длинный; он выглядел моим ровесником или чуть старше. У меня было чувство, что я уже видел его раньше, но не мог вспомнить, где и когда. Он прямо сидел в седле, приближаясь к нам. С его пояса свисали ножны, по всей длине украшенные алыми самоцветами, замысловатый золотой узор извивался вокруг них.
– Как тебя зовут?
– Спросил он меня, его голос звучал спокойно.
За ним ехал еще один человек в более скромной одежде - слуга, решил я.
Он был худой, с чисто выбритыми щеками и шеей, и такой бледный, что я подумал, уж не выходит ли он из дома только по ночам.
– Милорд, - сказал рябой.
– Извиняюсь, но мы должны доставить этого человека к риву города. Там его допросят.
– Меня зовут Танкред Динан, - перебил я его.
Человек в черном уставился на меня, хотя его взгляд нельзя было назвать враждебным.
– Ты знаешь моего отца?
– Вашего отца?
– Повторил я, прежде чем понял, почему мне знакомо это лицо.
Действительно, теперь я ясно видел сходство не только в чертах лица, но и в посадке головы и в наклоне плеч.
– Гиойм Мале, Синьор Гравилля из-за моря. Ты знаешь его?
– Я у него на службе, милорд.
Насколько я помнил, виконт не упоминал ни о каком сыне. Хотя это само по себе мало значило, почему он должен был говорить со мной о своей семье?
– Милорд, - повторил рябой с ноткой отчаяния в голосе.
– Позвольте сказать, что сейчас не время для бесед. Нам пора идти.
– Какие у вас нему претензии?
– Спросил его человек, назвавшийся сыном Мале.
– Он обвиняется в нападении с оружением на своего товарища-француза.
– У вас есть свидетели?
– Есть один, милорд, - сказал один из рыцарей, толстый и неуклюжий, выглядевший слишком большим для своих доспехов.
Он указал на старуху, она отпрянула в толпу.
– Всего один свидетель, - сказал сын Мале.
– к тому же женщина, да еще и английская.
– Всегда можно найти других, - мягко возразил рябой.
– Нельзя отмахиваться от такого дела.
Сын Мале обратился ко мне:
– А что ты скажешь? Ты поднял оружие против соотечественника?
Я колебался, испытывая соблазн отказаться от своего признания, тем более, что он, похоже, был склонен помочь мне. Но если я так сделаю, то все увидят, что я даю ложные показания, а это было так же плохо, если не хуже, чем нарушение общественного порядка.
– На меня напали, милорд, - сказал я, повторяя сказанное раньше.
– Я только защищался.
Он медленно кивнул, и я почувствовал, как мое сердце сжалось; похоже, я дал неправильный ответ. Он посмотрел на слугу, но тот лишь моргнул и пожал плечами.