Вероника Марс
Шрифт:
Висевший на двери колокольчик звякнул, когда она вошла внутрь. В ноздри ударил резкий запах паленого кофе и едкого чистящего средства. В приемной рядом с пустым кулером стояло небольшое виниловое кресло. В стене было проделано покоробленное служебное окно из плексигласа, как в банковской кассе. На двери слева висела табличка: «Только для персонала».
– Есть кто?
С обратной стороны стекла показалась размытая фигура. Потом окошко распахнулось и из него высунулось одутловатое, обрюзгшее лицо с налитыми кровью глазами и жесткими седыми волосами.
Вероника
– Я по поводу объявления. Вы мне звонили.
Выражение его лица не изменилось, разве что во взгляде что-то блеснуло. Красные жилки в водянисто-голубых глазах были похожи на трещины на мраморе.
– Вознаграждение есть?
– Зависит от вашей информации, – улыбка сползла с ее лица. – Если ваши сведения пригодятся мне, то получите новенькую стодолларовую банкноту, подписанную вашим именем. Скорее всего, это будут пять смятых двадцаток, но сути это не меняет.
– Сотня? Как-то не густо, когда награда за девочку десять тысяч.
– А, то есть вы собираетесь сами вернуть ее домой? – Вероника вытерла со лба воображаемый пот. – Какое облегчение. Потому что я исколесила весь город в поисках информации, но если вы знаете, где ее искать, то мне не о чем беспокоиться.
– Эй, я просто хочу убедиться, что мой вклад оценивается должным образом, – он мрачно поднес ко рту соломинку от газировки и шумно втянул в себя напиток, не сводя с нее глаз.
Вероника плотно сжала губы. Может, были и другие способы узнать то, что знал этот человек, но каждая секунда проволочки на секунду отдаляла ее от нахождения девочек.
– Хорошо. Получите сто пятьдесят, если расскажете мне прямо сейчас все, что знаете. А если найду Хейли Деуолт, я вернусь и дам еще пятьдесят.
Он допил газировку, шумно втягивая в себя остатки со дна. Затем захлопнул перед ней плексигласовое окошко.
Она успела подумать, что на этом разговор закончен. Но дверь в стене распахнулась. К лицу добавилось туловище, грузное и неповоротливое, в мятой рубашке того же унылого цвета хаки, что ковер и стены. Он поманил ее за собой в комнату для персонала.
Его рабочее место было тесным и неряшливым, все было завалено разнообразным оборудованием: электронными датчиками и сканерами, щипцами, весами, лекалами. Полки были заставлены пыльными баночками с непонятными деталями. На столе валялись шестеренки сломанных наручных часов. Маленький телевизор с риском упасть стоял на краешке его стола, показывая на заляпанном чем-то экране новости.
Хозяин нагнулся и достал с полки под столом небольшую корзинку. На бирке было написано «12.03». Внутри были беспорядочно свалены целлофановые пакеты, и в каждом что-то лежало: золотой браслет цепочкой, уродливая старая брошь. Несколько обручальных колец. Ей пришла в голову мысль, что кто-то из прежних владельцев этих колец мог быть ее клиентом или клиентом ее отца.
– В фотографиях из новостей на ней этого нет, – пробурчал он. – Но как только я увидел объявление, сразу узнал. Никогда ничего подобного не встречал.
Вероника уже собиралась спросить, о чем он, когда он нашел
Это была золотая птичья клетка на тонкой золотой цепочке.
Вероника уставилась на украшение в его руке. Она не сразу узнала его, но потом сообразила. Она достала из сумки еще одну листовку. Так и есть, именно оно висело на шее Хейли в ночь ее исчезновения. Оно спадало в вырез ее платья, слегка касаясь округлости груди.
– Мне его принесли через два дня после того, как она пропала.
– Красивая штучка, – Вероника пожала плечами, изображая незаинтересованность. – Мало ли, кто такие носит. Может, они продаются в обычных магазинах. Птицы сегодня в моде.
– Они не продаются в обычных магазинах, – передразнил он. – Это работа настоящего мастера. И смотрите… – Он открыл дверцу клетки на крошечных петельках. – Внутри выгравированы ее инициалы. Я их сразу заметил, но не придал этому значения, пока не увидел ваше объявление.
Вероника протянула руку. Он неохотно опустил кулон в ее ладонь. Он был прав, даже ей это было видно невооруженным взглядом, а она не была знатоком ювелирного дела. Клетка была мастерски изготовлена. Тонкие прутья так и сверкали, а на крыше красовались три мелких бриллиантика. Внутри значились инициалы Х.Д.
– Почти все, что я здесь скупаю, идет на вторсырье. Только не это. Это штучная вещь. Ее бы я перепродал.
– Вы записываете данные своих клиентов? Кто продал вам кулон?
Он поставил стакан на стол и тяжело прошаркал к телевизору. Рядом с ним громоздилась небольшая стопка видеокассет.
– Повезло, что я именно сейчас увидел ваше объявление. Обычно я храню кассеты неделю, а потом записываю поверх старого. – Он выбрал кассету с надписью «Среда» и вставил ее во встроенный видеоплеер.
В течение нескольких напряженных секунд он проматывал вперед дневные события. Похоже, до самого вечера с работой было негусто. Но часов в девять к его дверям начали стекаться отчаявшиеся люди. Совсем молодые женщины с малолетними детьми, вцепившимися им в юбки. Горбатые старики с нечесаными бородами. Исхудалые нервные существа неопределенного возраста. Они шли друг за другом, запечатлевая на черно-белых камерах свою отчаянную надежду – и поражение, когда они узнавали, как мало на самом деле стоили их ценности.
Потом, в 22:05, в магазин вошел белый парень с дредами из светлых волос. Перекупщик остановил перемотку.
– Вот он, – он указал на экран. Под ногтем была грязь, но в остальном руки были чистыми. – У меня в документах записаны данные с его удостоверения. Уильям Мерфи, двадцать четыре года. Подписался как «Вилли». Дерганый пацан, я еще решил, у него ломка. Говорил вообще без остановки.
– О чем говорил?
– У него была наготове длинная-предлинная история о том, как к нему попал кулон. Брат лучшей подруги его сестры отправил его выручить за него что-нибудь, чтобы купить молока своему больному сынишке, или какая-то подобная дребедень. Проще говоря, не хотел, чтобы я решил, что он его украл.