Вероника желает воскреснуть
Шрифт:
Вот так, кстати говоря, люди и сходят с ума или становятся великими философами. Слово за слово, мысль за мысль, и забредаешь в такие схоластические дебри, в которых разобраться невозможно. Бредни заводят в дебри – слоган получился.
– Принимайся за дело, Спиноза! – подстегнул себя Александр. – Расфилософствовался тут, понимаешь.
Ноутбук приглашающе мигнул диодами – пора бы и начинать.
«Я хочу любить и быть любимой», – не один раз говорила Алена. Но она ни разу не сказала: «Я любима, и я люблю». Только «хочу» и «быть». Не означает ли это, что никаких серьезных чувств к нему она не испытывала? Вряд ли. Ее любовь проявлялась во всем, в отношении, во взглядах, в сексе… а разве не говорила она: «любимый» и «я люблю тебя». Говорила, и не раз! А «Я хочу любить и быть любимой» – это всего лишь штамп, въевшаяся намертво фраза, которая произносится автоматически, без осмысления…
– Снявши
Когда надо от чего-то отвлечься при помощи работы, работается особенно хорошо. Статья была готова еще до полуночи, и это с учетом жестких рамок (строго оговоренного количества знаков и регламентированного содержания) и того, что раньше Александру ничего подобного писать не приходилось. Александру удалось найти, как ему показалось, удачную форму изложения материала. «Удачную» в смысле нестандартную, нешаблонную. Скучно начинать статью так: «В московской клинике пластической хирургии «La belle H'el`ene», расположенной в районе Чистых прудов, оказывают услуги…» Это же не отчет, в конце концов! Гораздо лучше начать так: «Вам хотелось бы побывать в сказке и познакомиться с волшебниками? Думаете, что это невозможно? Напрасно…» Малость нескромно, конечно, но статья-то рекламная, как сказал Геннадий Валерианович, «перехвалить невозможно, можно только недохвалить».
«Когда состарюсь и руки будут трястись настолько, что оперировать уже будет нельзя, но еще не настолько, чтобы не попадать по клавишам, стану подрабатывать написанием рекламных статей», – подумал Александр.
Для хирургов возраст и все, что с ним связано, значит гораздо больше, чем для терапевтов. Особенно для пластических хирургов, работа которых требует максимальной сосредоточенности и филигранной точности в движениях. Ну и выносливости тоже требует, потому что операции большей частью длительные, четыре-пять часов, и это при условии, что все идет хорошо, а уж если что пойдет не так, то и все семь-восемь. Кто-то может сказать, что у стола стоять – это вам не мешки ворочать. Кто-то всегда что-нибудь может сказать, но говорить легко, а вот стоит только попробовать…
То, что стоять на одном месте очень тяжело, Александр понял еще в первом классе. С первой учительницей ему очень не повезло, и не только ему, но и всему классу сразу. Звали учительницу Риммой, а отчества ее Александр уже не помнил. Она отличалась донельзя раздражительным характером, с таким характером разве что ночным сторожем работать или лесником, чтобы с людьми поменьше контактировать, а не педагогом, да еще в младших классах. Если дети шалили, перешептывались или делали еще что-нибудь неположенное, учительница орала на них так громко, что некоторые даже писались с перепугу, и заставляла выстаивать на ногах до конца урока. Некоторые не выдерживали и падали в обморок. Родителям никто из детей про своеобразный метод воспитания не рассказывал – боялись, что те будут ругать за непослушание. Видимо, кто-то из вершителей вселенской справедливости, пожалев детей, решил вмешаться и навести порядок, потому что в январе учительница Римма забеременела и тут же улеглась на сохранение. На замену ей пришла другая учительница, которая говорила тихо и стоянием никого не наказывала. Дети не преминули рассказать родителям о том, что нынешняя учительница гораздо лучше прежней, правда о методах Риммы всплыла, и директор школы, как рассказывала мать, поимела крупные неприятности. С тех пор Александр знал, что стоять на месте гораздо труднее, чем ходить или бегать. Знание, проверенное на собственном опыте, остается с нами на всю жизнь.
Удовлетворение от хорошо сделанной работы в какой-то мере размыло неприятный осадок, оставшийся после истории с Аленой. Но тем не менее настроение было, если можно так выразиться, неоднозначным, то есть так себе, серединка на половинку, ни то ни се. Самое подходящее настроение для умно-вдумчивого отвлекающего чтения, поэтому Александр взял с полки заслуженный, зачитанный том любимого писателя Рюноскэ Акутагавы, раскрыл его наугад и углубился в чтение. Само собой, книга раскрылась на рассказе «Безответная любовь»…
А утром Александра разбудила песня о любви. Везде любовь, никуда от нее не деться.
«Проходит жизнь, проходит жизнь,Как ветерок по полю ржи.Проходит явь, проходит сон,Любовь проходит…»Какой же огромный вклад в наше культурное развитие вносят соседи, любящие слушать музыку на максимальной или близкой к ней громкости! У Александра таких соседей было сразу два – юная любительница зубодробительного техно за стеной и поклонник шансона
– Саша, скажи спасибо, что твой ветеран любит песни, а не кошек! – сказала однажды мать, когда Александр рассказал ей про «замечательного» соседа. – Представь, что у него в квартире жило бы двадцать-тридцать кошек! Что бы тогда творилось у вас в подъезде?
– Тогда бы у меня был прямой стимул для переезда, – резонно ответил Александр. – А так вроде и мелочи, но достают…
Можно было бы и летом спать с закрытым окном, но Александр предпочитал естественную ночную прохладу искусственной атмосфере, создаваемой кондиционером. По будням он вставал рано, а в выходные дни хотелось поспать подольше.
«Проходит все, любовь пройдет,Мелькнет мечта,Как белый парус вдалеке…Лишь пустота, лишь пустотаВ твоем зажатом кулаке…Но я люблю, я люблю, я люблю, я люблю…» [34]«Интересно, а почему мне так не везет в любви? – задумался Александр. – Точнее – почему мне не везет в отношениях? Происходят досадные случайности, или отношения заканчиваются сами собой… Все вроде бы естественно, ну не складывается так не складывается, и я всякий раз надеюсь на то, что следующая моя избранница… Или я не надеюсь? А может, я хочу именно того, что получаю, только сам еще не осознал своих желаний? Может, кратковременные отношения, мало к чему обязывающие и совершенно не отягощающие, и есть мой выбор? Еще неосознанный, но тем не менее имеющий место быть? А когда я думаю о том, как бы хорошо было встретить женщину, с которой у меня могло бы получиться «нечто», я на самом деле притворяюсь, вру самому себе? Люди часто врут самим себе и не замечают этого. Может, к психологу сходить? Не к Луарсабовне, конечно, а к кому-то «постороннему»? Троицкая вон ходит…»
34
Б. П. Полоскин. Я люблю.
Доктор Троицкая уже второй год регулярно посещала психоаналитика. Тайны из этого не делала, даже Марыськину давала координаты, когда он переживал по поводу намечающегося развода, но и в подробности тоже не вникала. Говорила только, что лишь благодаря сеансам смогла разобраться в себе окончательно и что стала проще воспринимать то, от чего раньше бесилась, так как начала понимать «почему и отчего».
Психоанализ вообще-то классная штука, он реально помогает, в этом Александр не сомневался. Но нужен ли он ему? Надо бы, конечно, сначала попытаться разобраться в своих желаниях самостоятельно. Не сегодня и не завтра, а позже, когда улягутся эмоции, вызванные разрывом с Аленой. А разрыв ли это? Да – разрыв. Былого не вернуть, и Алена, кажется, это уже поняла, иначе бы перезвонила еще вчера вечером, а то бы и приехала для «серьезного разговора». Алена совершенно не умеет выдерживать пауз (а паузы надо уметь не только выдерживать, но и заполнять) и обожает «серьезные разговоры».
Александр «серьезных разговоров», то есть разговоров с прелюдией и разбивкой по пунктам, не любил. На его взгляд, такие разговоры сильно напоминали бюрократическо-дипломатические переговоры. Чем проще – тем лучше. О значимом, об очень важном, можно поговорить просто, естественно, без надрыва, экскурсий в прошлое, глупых обобщений и прочих атрибутов того, что многие считают непременными атрибутами «серьезных разговоров».
«А кого я ищу? – задумался после завтрака Александр. – Каков мой идеал?»