Вершина Столетова

Шуртаков Семён Иванович

Ольга спустилась с пригорка и вскоре вышла на земляную насыпь плотины. Из-под щитка головного шлюза сочилась вода; головка винта у подъемника была отломана, и весь он покрылся толстым слоем ржавчины; насыпь местами обвалилась, подмытая весенними паводками; один край плотины не был закончен еще при постройке, таким он оставался и по сей день.

В последние годы за состоянием плотины и оросительных каналов не велось даже обыкновенного надзора. Тузов рассудил, что открывать и закрывать воду дело не такое уж хитрое, — это по совместительству и правленческий

сторож Евсей за те же трудодни делать может. Евсею передали ключи от головного шлюза, и в дни полива он утром открывал, а вечером закрывал его.

Лишь этой весной, сразу же после сева, бригада Варвары Садовниковой начала ремонт оросительной сети.

С бригадой Варвары Ольга встретилась у пятого отводного. Мужчины чинили прогнивший переезд через магистральный канал и делали новые шлюзы, женщины подправляли и выкладывали дерном осыпавшиеся стенки канала.

— Не успеваю, Олюша, — пожаловалась Варвара. — Если бы только это, — она кивнула на канал, — а то ведь с бригадирством уйма всяких других дел!

Ольга уже не первый раз слышала жалобы Варвары.

— И не специалист я к тому же. Видишь, крысы — чтоб им издохнуть! — всю стенку проточили, а как ее лучше заделать, не придумаю.

В том месте, где магистральный канал для перевода воды в боковой, отводный, перекрывается шлюзом, одна стенка была источена водяными крысами, а земля, прилегающая в этом месте к каналу, была покрыта кочкарником, поросшим осокой и хвощом.

Ольга знала, откуда взялись эти хвощ и осока здесь, на поле. Во время полива вода, просачиваясь через крысиные норы, стоит сплошным непересыхающим озером, и земля рядом с каналом постепенно заболачивается.

— Травить их чем-нибудь боязно, они потом хлеб нам отравят, — продолжала Варвара, — а просто норы засыпать толку мало, долго ли им снова прогрызть?

Они подошли к работающим, присели на обочину канала.

— А кого ты знаешь из опытных поливальщиков? — спросила Ольга.

— Да ведь кого? — Варвара пожала плечами. — Вроде нет таких. Много народу в город подалось…

— А Никита Федорович? — подсказала одна колхозница. — Не хуже любого на курсах ученого полив знает.

— Знать-то знает, — ответила Варвара, — да вряд ли пойдет. Обидели его. Да и со здоровьем у него плохо.

Про Никиту Думчева Ольге приходилось слышать и раньше. Одно время он ведал орошением в колхозе, но потом тяжело заболел и вернулся из больницы почти нетрудоспособным.

Подошло время обеденного перерыва. Колхозницы, рассаживаясь на траве вокруг Варвары и Ольги, поправляли сбившиеся платки, причесывались, развертывали узелки с небогатой едой. Только у двух женщин Ольга заметила в узелках бутылки с молоком, остальные запивали водой темный, пополам с картошкой, хлеб.

— Похоже, год опять сухим будет, — говорили меж собой колхозницы. — Начало мая, а солнце уже июльское.

— Да, озимя вон, где пониже, подолинистей, там еще держатся, бодрятся, а повыше, на взлобках, уже и голову повесили, не успели расправиться — желтеть

начали, жухнуть…

— Опять, кроме аванса, ничего не получим…

— Мало мышей — крыс в полях развели…

Около насыпи Ольга видела грейдер, и у нее сейчас мелькнула мысль, нельзя ли использовать его при заделке крысиных нор.

— А что ж, пожалуй, — сказала на это Варвара. — Снутри-то канала им, конечно, нельзя, а снаружи пойдет. Он и срезать будет это решето, — она кивнула на дырявую стенку канала, — и норы тем же разом заделывать. Дело за трактором.

Ольге и хотелось и не хотелось встречаться с Михаилом, и она сказала Варваре:

— Давай так сделаем: ты сама к трактористам сходишь, а я тем временем с Никитой Федоровичем поговорю.

На том и порешили.

Никиту Думчева Ольга нашла за двором, на огороде. Огород его был не похож на соседние, занятые картофелем приусадебные участки. Весь он был разбит на небольшие делянки и засеян хлебами.

Никита, стоя на коленях, копался в одной из грядок.

— Что скажешь, дочка? Зачем пожаловала? — Он поднялся, отряхивая с колен землю. Голос у него был приветливый, и это ободрило Ольгу. И глаза, глубоко запрятанные под мохнатые брови, тоже были совсем не сердитые, как представлялось Ольге, а просто умные и ласковые.

Ольга назвала себя и сказала, что пришла поговорить по одному делу.

— Что ж, давай поговорим, — ответил Никита. — Только пойдем с жары.

Ольга придумывала по дороге, с чего бы это начать разговор, чтобы не сразу, а исподволь подойти к главному.

— А это что у вас здесь посеяно? — так ничего и не придумав, спросила она у Никиты, показывая на одну из крайних делянок. Всходы на ней были всех гуще и выше.

— Обыкновенная рожь, — ответил Никита, — «саратовка». Может, слышала? Только я ей осенью, под зябь, дал полив да вот недавно, весной, еще разок помочил. Боюсь лишку: тучным налив будет — поляжет…

Пришли в избу. Жена Никиты поставила перед Ольгой кринку холодного молока.

— К слову пришлось — вы, Никита Федорович, поливом и в колхозе когда-то ведали? — спросила Ольга.

— Когда-то было, — медленно проговорил Никита, накручивая на палец прядь широкой полуседой бороды.

— А что ж теперь?

— Хвораю все, дочка. Силенок нет. Вот только и хватает меня, что на огороде копаться.

— А к тому же и отблагодарили его за работу в колхозе так, что… — начала было жена, но Никита не дал ей договорить:

— Не надо, мать, об этом! Не стоит! Да и знает она небось всю эту историю…

Чтобы вызвать Думчева на разговор, Ольга сказала, что ничего не знает.

— Им ведь что нужно? — с середины, как про что-то наболевшее, начал Никита, и Ольга поняла, что «они» — это часто меняющиеся здесь председатели. — Им нужен огород. И все. Они овощами спекулируют и даже так ухитряются, что районное начальство им хлебопоставки каким-то образом овощами заменяет. Только я уж не знаю, куда те овощи идут — государству или тому начальству.