Вершинные люди
Шрифт:
— Неподготовленные люди вроде вас тут не выдерживают долго, сходят с ума, — говорили они. — То и дело кто-то стреляется или вешается — замучили постоянные наряды, беспросветность, однообразие. Кажется, этому не будет конца. Тут умирает надежда. Проситесь отсюда в Ровно.
— Легко сказать. Реально ли это?
— Вырывайтесь в большой город. Там вам будет лучше.
Приблизительно такое говорили все, с кем нам удалось побеседовать.
Дежурный на КПП не обманул нас. Скоро после трех часов он нашел нас в сквере и повел к начальнику отдела кадров армии.
— Расскажите все без утайки, — советовал дорогой. — Он мужик правильный, и поможет вам.
Я так и сделала, извинившись, что говорить
— Мужу неудобно за себя просить, — сказала я. — Но это ему только кажется, что речь о нем одном. Здесь же и моя судьба решается. Правильно?
— Правильно, — начальник отдела кадров армии не улыбнулся, только пристальнее посмотрел на меня.
Резоны мои были просты и сводились к двум утверждениям. Во-первых, я должна найти работу по специальности, ибо после двух лет болтания по случайным должностям мой диплом просто пропадет. И во-вторых, Юре нужна такая служба, где он имел бы хоть немного свободного времени, чтобы продолжать самообразование и после демобилизации найти достойную работу, коль уж из-за службы в армии он лишен возможности получить место по государственному распределению.
Я, конечно, рассказала, как подло поступили с Юрой в университете, услав одного его — светлую голову, лучшего студента потока — на службу в армию, где его знания просто-напросто пропадут.
— Прошу вас, помогите нам, — говорила я. — Ведь мир не без добрых людей. И добрые люди должны исправлять то, что делают негодяи. Служба здесь погубит нас обоих. Не допустите этого, пожалуйста.
Не знаю, что подействовало на этого человека — мои ли слова, или Юрин удрученный вид, или сам вопиющий факт того, как с нами поступили притаившиеся подлецы. Он не предложил сесть и сам тоже слушал нас, стоя у раскрытого окна. Иногда нервно постукивал ногтями по подоконнику, отходил к столу, перебирал там бумаги. Но потом опять возвращался и слушал, глядя на меня в упор. Думаю, он отлично понял, на что мы напоролись, возможно, и сам сталкивался со скрытой в нашем обществе злой силой.
— Я помогу вам, — сказал он в конце. — Вы молодцы, что приехали заранее. К первому сентября вам, товарищ лейтенант, — обратился он к Юре, — не надо больше ехать сюда, в часть. Приезжайте прямо в Ровно. Там тоже есть мотострелковый батальон, а в нем — танковый взвод. Документы на ваш перевод командиром этого танкового взвода уже будут готовы.
Вот так умели решать дела лучшие советские люди! Без тягомотины и проволочек, с максимальной доброжелательностью.
Как сдержанно и трогательно я благодарила этого человека! Голосок мой дрожал, и я готова была пустить слезу, но сдержалась. Лишь прижимала руки к груди и говорила, что во всю жизнь не забуду его, что буду молиться за него… Я знаю, он мне поверил и чувствовал, что я действительно так делала.
— Оставьте у меня свои документы, — сказал он на прощание. — Езжайте отдыхать и ни о чем не думайте. Все будет хорошо.
Назад мы летели окрыленные. Вечером добрались до Хмельницкого. Именно добрались, измотанные дорогой и впечатлениями, потрясением от удачи.
Хмельницкий мы толком не рассмотрели, попав в него вечером, однако он запомнился тем, что мы долго не могли устроиться в гостиницу: стояли у стойки администратора, видели, что места есть, но нас не поселяют умышленно. И не знали, как столковаться с вредной теткой, сидевшей за стойкой.
— Дайте взятку, — посоветовал проходящий мимо мужчина, видя нашу неопытность, уставший вид и то, как мы мучаемся. Для этого он отозвал меня в сторонку.
— Я не умею, — по большому секрету прошептала я.
— Учитесь!
— А сколько надо?
— Дайте по пятерке с носа. Вам на одну ночь? — Я кивнула. — Ну с лихвой хватит.
Мне было неимоверно стыдно давать взятку, я не знала, как это лучше
А вечером мы опять ужинали в ресторане. За наш столик, предварительно спросив разрешения на чистейшем украинском языке, подсел мужчина. Вида он был рабочего, и это сочетание вида и речи заинтересовало меня. Я тут же, улучив момент, пристала к нему с расспросами, кто он, где живет, чем занимается.
— Работаю шофером, вожу начальника средней руки, — охотно говорил наш случайный знакомый. — Живу в Ивано-Франковске. А тут мы с шефом в командировке.
Эта поездка оказалась результативной, хоть и очень трудной без предварительной подготовки, но богатой на впечатления. Мы встретили много хороших людей — простых, от которых ничего не зависело, и начальников с большими полномочиями. И от всех получали помощь и поддержку. Мы поняли, что готовы к жизни, производим хороший вид, вызывает доброжелательность, умеем говорить и договариваться, понимать людей и быть понятными им. Мы словно выдержали испытания в полевых условиях — с честью прошли к решению сложнейшего вопроса путями, никем не подготовленными для нас.
Но впереди было еще больше удивительного.
На секретном объекте
В положенное время Юра отбыл на военную службу, а я вышла на работу в «Ипромашпром», куда получила направление в стенах университета. Странно и непривычно было оставаться в Юрином доме, среди его вещей и книг, в его городе, в его мире — без него. Идти к новым людям, начинать новое дело, узнавать что-то новое — одной. Его, соратника моих юных дней, праздничного студенчества, моих первых шагов вне родительской семьи, не хватало как воздуха. Без него опять все стало чужим и немилым, ненужным, не стоящим внимания и моих усилий. Жизнь стремительно теряла смысл...
Тот уникальный день, первый из вереницы других в трудовой жизни, я помню очень хорошо, и досадую, что он прошел в будничной сокровенности, если иметь в виду сокровенность, как полное неучастие в тебе всех других, в ком душа нуждается — вроде так и планировалось свыше, чтобы до меня никому не было дела. Правда, накануне ко мне приехала мама, чтобы пережить со мной первый выход из дому на работу. Спасибо, мамочка, за такое внимание! Но это мало меняло дело, без Юры в его мире мы обе были чужачки. Я собралась обычным порядком, немного страшась, что проведу вне дома неестественно долго, как никогда раньше не приходилось, и мы вышли в пустынный город — город, в котором не было Юры, — как прыгнули в полынью. Мама проводила меня до остановки автобуса, а сама пошла на книжную базу за товаром.
У Горного института я села на автобус второго маршрута, доехала до Театральной улицы, пересекла улицу Рабочую и зашла в здание института — величественное, красивое с внешней стороны и просторное, светлое внутри — здание из роскошных сталинских времен.
Отдел кадров состоял исключительно из ящиков, ни одной бумажки на виду — все убрано. Подала направление на работу. Его прочитали и очень благожелательно направили меня в Первый отдел — в «секретку». Там предложили написать подробную биографию и заполнить лист по учету кадров, пресловутую форму №5, о которой антисоветчики всех мастей — ангажированные и доброхотные, т.е. просто глупые от природы люди, — много злословили, мол «не был, не участвовал, не привлекался», вроде в других странах и государствах не велся учет той же информации о гражданах. А ведь многие тогда покупались на столь очевидную ложь! Радуюсь, что не я.