Вершины держат небо
Шрифт:
– Да.
– Тут дело мгновения решают… Подхожу я немедленно к сержанту и строго так говорю ему:
– Дайте сюда.
Не отдает:
– Я, говорит, первый поднял.
– Это секретный документ!
Вижу, не верит. Пожимаю плечами и строго так произношу:
– Думал спасти вас. Не желаете – дело хозяйское. Будете отвечать перед военным трибуналом. – И делаю несколько шагов в сторону, вроде уходить собираюсь – не драться же мне с ним, в самом деле?
Нервы у парня не выдержали, он рысью
– Извините, товарищ майор, я не думал ничего плохого… Вот, возьмите пожалуйста… – и сует мне эту трубку.
– Позже, в штабе, все подтвердилось: чеченцы, черти, подбросили нам ту самую карту!..
– Как мальчишек высекли.
– Не говори.
– Все то, что произошло с картой, да и все остальное, описывается одним словом: беспредел, – с горечью произнес генерал Матейченков. – Беспредел и хаос.
Он помолчал и сказал:
– Но ведь все это было в первую чеченскую войну.
– Ну да.
– А теперь, во вторую чеченскую, что-нибудь изменилось?
– Если изменилось, то очень мало, – покачал головой генштабист. – Все тот же бардак и головотяпство.
– Ты не преувеличиваешь?
– Наоборот, преуменьшаю. С тобой ведь, Иван Иванович, я могу говорить откровенно.
– Ну, и как происходило начало кампании на этот раз?
– Да ничуть не лучше. Разве что гостинца с красным бантиком нам не подбрасывали, да оперативную карту из штаба на этот раз не сперли… – сказал генштабист.
– Вот видишь, прогресс.
– Какой к черту прогресс! – загорячился собеседник. – Хотя я понимаю, ты иронизируешь… Да, карту на этот раз не украли, но все равно все наши секреты знала последняя нищенка на грозненской толкучке. И дату начала операции, и главные направления движения войск.
– Не преувеличивай.
– Точно тебе говорю. У любой торговки на рынке можно было спросить – когда русские перейдут границу?
Она бы ответила:
– 10 октября.
Один к одному повторилось и другое: все наши военные тайны стали снова секретами полишинеля. И на главных направлениях, по которым должны были продвигаться наши войска, боевики понастроили укрепления, понаставили засады, нашпиговали землю минами и фугасами…
– Чудовищно.
– Ну скажи мне, Иван Иванович, ты же мудрый человек: кто за все это ответит? И ответит ли когда-нибудь?
Генерал промолчал, только потемнел лицом.
Траектория передвижений полпреда президента по Чечне напоминала ломаную линию, у которой было начало, однако конца не предвиделось. Были вопросы, которые приходилось решать не то что ежедневно – ежеминутно, были стратегические проблемы, которые требовали сосредоточенности и полного напряжения сил и от решения которых зависели жизни тысяч людей.
Приходилось по службе бывать и в Краснодаре, где
В один из приездов судьба столкнула его со старым знакомым – боевым генералом Константином Куликовским. Теперь бывший командующий Объединенной группировкой федеральных войск в Чечне был генерал-лейтенант запаса.
Они встретились сердечно и по-братски обнялись, оба искренне обрадованные встречей. Решили посидеть, попить пивка и обменяться последними новостями, благо их было немало.
– Ты теперь на покое, Константин Борисович? – спросил Матейченков.
– Вроде того. Хотя, сам знаешь, покой нам только снится.
– Это уж точно. Сейчас в Краснодаре?
– Временно. Предвидятся важные перемены.
– Чем занимаешься? Розочки небось выращиваешь?
– До розочек, брат, далеко, хотя в земле поковыряться люблю. Тем более, земля краснодарская – чистое золото. А сейчас я возглавляю краевую организацию Всероссийского движения ветеранов локальных войн и военных конфликтов.
– Как называется?
– «Боевое братство».
– Слышал. Поздравляю.
– Спасибо.
– Дело, небось, трудное.
– Да, всего хватает. Часто обижают моих подопечных. За каждого приходится вступаться.
– А в чем дело?
– Чаще всего не выплачивают то, что положено. Зажилить чиновники стараются боевые да наградные.
– А я в Чечне теперь.
– Слышал, слышал про твое высокое назначение. От души рад за тебя, Иван Иванович.
– Кто тебе сказал?
– Слухом земля полнится… Кстати, Иван Иванович, у меня до тебя есть дело…
– Давай.
– Если с моим ветераном случится какой-то особенно каверзный казус, разреши к тебе обратиться?
– Какие разговоры, Константин Борисович? В любое время дня и ночи. Сделаю все, что смогу, а возможности у меня сейчас есть кое-какие, – сказал Матейченков.
– Знаю, потому и прошу.
– У друзей не просят, друзьям просто говорят, что от них требуется, – заметил Матейченков.
Поговорили душевно, вспомнили про наиболее яркие боевые эпизоды прошлого.
Боевой чеченский опыт генерал-лейтенанта Куликовского был необычайно ценен для Матейченкова: едва ли кто-то больше боевого генерала знал об этой загадочной войне.
Константин Борисович вспомнил конец декабря 1994 года, когда ему довелось командовать сводным отрядом на Терском перевале.
– Думал я, Ваня, все, хана мне и моим людям. Окружили нас чеченцы, все дороги перерезали. Радиосвязь у нас хреновая, устаревшая, они ее запросто глушат, как когда-то – помнишь, «Голос Америки» глушили. Обстреливают непрерывно, куда ни ткнись – мины да растяжки. Морозяка жуткий, костер не разведешь, мерзнем – спасу нет. А вот поди ж ты, пробились, сломили хребет врагу.