Вершители Эпох
Шрифт:
— Как… — Энью перестал кричать, но звук всё равно вышел хриплый и сдавленный, — Как вы его называете?
— Обычно мы называем её, — воин посмотрел прямо в глаза Энью, словно пытался что-то донести. — Судьбой.
— Ясно… — Энью осторожно вложил фигурку в руку умирающего. В голове было напутано и намешано. — Да, ясно.
Он вяло махнул рукой, сделал круговой жест пальцем, и отряд, построившись, двинулся за ним вперёд, где вместо домов остался только огонь. Скоро дождь перестал, и дальше идти стало практически невозможно: дым опустился, закрывая обзор и мешая дышать, даже если присесть на корточки. Многие кашляли, и некоторые совсем отстали, так что Энью снова решился использовать магию. Осторожно, но резко выбросив её из всех пор тела, он, создавая сильное давление воздуха, разогнал дым в стороны, потушив к тому же несколько костров.
Было жарко и душно, одежда пропиталась
— За мной! — скомандовал он, поднимая руку. — Они нас обошли, возвращаемся!
***
Нима и его армию встретили ливнем стрел и ощетинившейся копьями стеной. Он сильнее сжал трепыхавшегося в руке защитника и с такой силой бросил его об стену слева, что дом просто с грохотом развалился, подняв облако пыли. Несколько стрел пролетели мимо, одна сломалась о барьер. Сзади послышались крики, наверное, по кому-то попали, но Ниму не было до них дела: в его отряде было больше двух сотен, плюс маги, плюс он сам, и какая-то кучка ходячего металла не может помешать им уничтожить всё вокруг. Но он всё равно боялся одной-единственной вещи: не найти тех, кому ему найти приказали. И с каждой минутой бесплодного поиска этот страх всё больше перерастал в гнев, всё сильнее разрасталась убийственная аура. Он знал, что те двое здесь, потому что с масштабом вторжения «быть здесь» станет их работой.
Ним сжал древко шестопёра с такой силой, что оно чуть не треснуло, открепил от плеч красный плащ и сбросил его на землю, разминая шею. Нужно было вложиться хоть куда-нибудь, ударить, выбросить адреналин, и при этом не слишком вмешиваться в войну. Он медленными шагами, игнорируя стрелы, подошёл к запечатанным воротам, размахнулся и одним взмахом снёс замки, выбив двери вместе с решёткой и частью камней. Солдат разбросало, как кукол, и было что-то дотошно красивое в том, как ровно отлетают камни и падают со стен люди, каждый — по своей траектории. Наверное, всё-таки правила Баротифу были безразличны. Со звериным рёвом мятежники бросились внутрь, рубя и кромсая всё, что попадалось под руку. Одной сплошной волной мечей, щитов и копий они проломили слабый строй оставшихся защитников и без всякого порядка разбежались по двору крепости, поднимаясь на стены и добивая лучников. Ним обожал этот хаос. Каждый раз, когда так много людей сталкивалось волей, силой, храбростью, каждый раз его сердце наполнялось трепетом. Это был его мир, его родная стихия — война, витающая в воздухе кровью смерть, победа способнейшего и поражение слабейшего. Безразличием мёртвых и страстями живых, как в огромном котле, закипала магия, расползаясь по городу огнём и ветром, ненавистью и наслаждением.
Энью услышал грохот ещё издалека, и сразу ускорил темп, а когда вывернул из-за угла и увидел Нима, своевольно бросился вперёд, оставив позади отряд, в то время как мятежные войска с остервенением вышибали двери башни. В голове в тот момент не осталось ничего, кроме стремления: вот оно, здесь, то, к чему он так долго шёл, человек, которого нужно убить, и больше ничего. А потом их взгляды пересеклись: взгляд воина, жаждущего сражений и взгляд мальчишки, жаждущего отмщения, и в обоих было какое-то тупое безразличие ко всему остальному миру. Несколько стрел пролетели мимо, и в следующий момент Энью, еле успев оттолкнуться от земли, взмыл вверх, уклоняясь от пущенных магами снарядов. Он попробовал ответить, но атаки получились слабыми, и он оставил эту затею, так что, как только ноги слова коснулись камня, Энью отпрянул назад и встал перед стеной щитов «своих», отражая стрелы. В его разум, в отличие от Нима, тотчас направившего в его сторону людей, вернулась ясность, и он отдал несколько приказов, построив отряд на всю ширину улицы. Врагам не было числа, и Энью даже не мог сейчас сказать точно, через сколько трупов придётся перешагнуть, чтобы добраться до Нима, так что подобрал с мёртвых сколько успел копий, бросив их людям в задние линии.
Его учили, что для защиты в условиях города стена щитов, расширенная на всю ширину улицы — самый лучший вариант: минимальные потери вкупе с максимальной эффективностью и областью поражения, при том, что построение невозможно обойти с флангов. Улицы в Давиире были длинные, дома стояли практически в ряд, и в случае чего стену можно превратить в каре. Но Энью надеялся закончить со всем до того, как придётся пожертвовать ещё большим, так что когда стены из тел врезались друг в друга, будто волна накатила на песчаный берег, захлестнула, завернула и бросила в пучину сумятицы, он ворвался в центр вражеского строя, получая удары,
— Первая и вторая, вперёд, напираем! — Битва шла медленно, слишком медленно. Энью знал, что его люди устали, а ресурсы человеческого тела, не подкреплённого энергией, расходуются ужасно быстро, но нужно было сражаться, потому что был шанс, нет, были все шансы победить. — Третья и четвёртая линии, зачистить оставшихся!
Ещё один удар щитов о щиты, ещё один прорыв через врагов, ещё один всплеск магии, и тут что-то холодное медленно прорезало Энью руку — он еле успел уклониться. Трое вражеских магов единственные остались стоять после взрыва — все в красном, на всех балахоны, скорее всего, скрывающие арсенал оружия. Энью дотронулся до раны — от ножа, но вскользь, так что, хотя крови и было много, сильно в бою мешать не будет. Враги скинули плащи, обнажив короткие мечи — у каждого по одному, — и метательные ножи за поясом. Энью в ответ тоже достал свой, встав в удобную для обороны стойку. Баротиф криво улыбнулся и поднял руку, парень повторил движение, и все войска замерли, расходясь в стороны и освобождая круг для битвы. Это давало его людям хоть небольшое, но время для отдыха после долгого бега.
Энью напал первым, отделяя на секунду одного от двух остальных. Сила свободно и спокойно перетекла в меч тренированным сотнями часов движением руки, и он резко рубанул сверху, для силы даже оттолкнувшись ногами от земли. Маг был опытным — удар выдержал спокойно, горизонтально подняв оружие и удерживая его обеими руками, но всё-таки, Энью про себя подметил, он был не чета его подруге. Использовав момент, когда тело оказалось в невесомости, он выгнул правое колено, выпустил поток магии из стопы, и, резко развернувшись, нанёс удар второй ногой чуть ниже рёбер, отбрасывая соперника к стене. Двое оставшихся не заставили себя долго ждать: как только Энью приземлился, пришлось блокировать град ударов, проворачивая меч из стороны в сторону и делая ответные выпады. В какой-то момент со стороны прилетел магический снаряд — наверное, от третьего, — так что атака шла буквально со всех сторон, и пришлось вместо нападения срочно искать пути отступления. Поднырнув под очередной удар мечом, он чуть не подставился под второй, но повезло — получилось обойти мага со спины и выбить оружие из руки, взяв на удушающий приём. Энью планировал так, чтобы снаряд попал в жертву, а не в него, но кое-с-чем просчитался: его враги владели атаками на расстоянии, а он привык сражаться в ближнем бою. Его спасла только реакция: когда заложник резко опустил руку, и подошвы начали нагреваться, он отпрыгнул в сторону, а на месте, где он стоял, теперь двигалась горящая плазма.
— Было близко, — прошептал он, утирая тыльной стороной ладони пот с губ.
Теперь нужно было придумать как справиться сразу с тремя, и как можно быстрее, потому что враги, учтя ошибки прошлого раунда, обошли его со всех сторон и не оставили пространства для манёвра. Да, может с месяц назад ситуация поставила его в тупик, но не теперь, когда он прошёл так много испытаний и тренировок, когда так много потерял и приобрёл. Теперь он уже не был таким, как раньше. Он глубоко вдохнул и сосредоточился, почувствовав, как магия колеблется на каждом кончике волоса, на каждой частичке кожи, исходит из сердца, заставляя его биться быстрее, наполняет тонусом мышцы и органы чувств, как она разливается вокруг, движет всем вокруг. Энью освободил руки от энергии, и она, как намагниченная, потекла туда извне, собираясь на кончиках ногтей в невидимые клубки. И когда все трое одновременно рванулись с места, он направил руки в обе стороны и выпустил её, сосредоточившуюся в острых прямых линиях, туда, в бесконечность прямой. Секунда — и один падает навзничь, пронзённый в голову неосязаемой иглой, а второй откатывается назад, раненый в обе руки, держащие сотканный из энергии щит. А потом Энью еле успевает поднять меч, и прежде, чем клинки соприкасаются, тот, что спереди, на несколько сантиметров прорезает левое плечо сверху вниз. Ревёт и стучит по щитам отряд защитников — один из врагов повержен, но сил это Энью никак не придаёт, наоборот — вторая рана мешает двигаться в нормальном темпе.
Он отклонил в сторону вертикальный удар, потом удар кулаком по лицу, и, пока тот замешкался, попробовал рубануть по пальцам — почти получилось, но помешала гарда, а следом — и второй враг, очухавшийся после выстрелов. На очередной залп ни времени, ни возможности Энью не хватало, так что он решил перейти полностью в сражение на мечах. Теперь магов было всего двое — это упрощало задачу, но, с другой стороны, Ним всё ещё наблюдает, а солдаты стоят готовые к бою, так что всё это нужно держать в голове и не рисковать понапрасну. Он подпустил одного близко, проглядев пару ударов ногой по корпусу, зато приблизился к трупу первого, и прежде, чем острие задело ногу, успел подобрать метательный нож и быстро убрать его за спину. Сильно отбив в сторону прямой выпад, Энью сделал подкат вниз, отклоняя по касательной траекторию меча второго, и сильно резанул маленьким клинком по сухожилию над пяткой, в то же время уворачиваясь от косого сверху. Маг, вскрикнув, осел на одно колено, но оружие из рук не выпустил — наоборот, ещё один удар, который Энью не ожидал, чуть не задел ногу и порвал одежду.