Версия Теслы. Дилогия
Шрифт:
— Мне нужно было кое — что тебе сказать.
Ева упёрла руки в боки и слегка наклонила голову набок, ожидая, что я скажу дальше. Этим она напоминала мне кое — кого. И от этого мне стало не по себе. Я повернулся к Олегу.
— Как он?
— Сейчас в порядке. Он потерял сознание, когда мы вытаскивали его из машины. Кажется, он задыхался. Ты… ты же не пытался его задушить?
Я ухмыльнулся.
— А я похож на душителя?
Ева пожала плечами.
— Вообще — то, мы знакомы всего несколько
— Тогда почему я не связан?
Она промолчала. Я встал со стула и проковылял к Вещему. У него на шее чернел след наподобие странгуляционной борозды у висельников, но в остальном он, казалось, был в порядке. Это означало, что мне всё же удалось отъехать достаточно далеко от источника проклятия и оно отпустило Олега. Ему повезло. Правда, какое — то время, пока не исчезнет этот жутковатый след, придётся походить с высоким воротником.
— Я припарковала машину возле магазина, — проговорила Ева. Я слегка кивнул. Она подождала ещё немного и тихо спросила:
— Может быть, всё — таки расскажешь, что случилось?
— Хорошо, — ответил я. — Тем более, что это касается и тебя тоже. Сейчас даже больше, чем всех нас. Давай только выйдем на улицу.
Мне не хотелось смотреть на Олега. Хоть я и сказал себе, что у меня и так достаточно шрамов, но этот чёрный след на его горле предназначался мне. А случись так, я бы давно уже был мёртв.
Догорал октябрь. Только невысокий молодой клён перед магазином со скромной надписью «Цветы» не сдавался и держал красные листья. Видимо, не хотел уступать ярким букетам по ту сторону витрины. Глупый, подумал я. Весной он снова будет зеленеть, а эти цветы к тому времени уже истлеют.
Осторожно моргнув, мягко загудев, загорелся оранжевый фонарь над тротуаром. я пробежался взглядом по улице и убедился, что никто из прохожих не проявляет к нам интереса, и что ни над кем из них не висит дрожащее марево отвода глаз. Тогда я запахнул плащ от ветра и сел на скамейку под клёном. Ева села рядом.
— Представь на время, будто магия существует, — начал я, глядя в сторону. — Представь что ведьмы, волшебники, маги, ангелы и демоны, духи — все они существуют и живут среди нас.
— И что тогда?
— Много лет назад жил могущественный колдун. Злой колдун — они не бывают добрыми. Он хотел власти, он грабил и убивал. Но нашлись те, кто вышел против него. Их было тринадцать. Они сотворили заклинание и лишили колдуна Ремесла — его силы, запечатав её в некий предмет…
Ева кашлянула. Я повернулся к ней.
— Похоже на сказку, которую рассказывал мне папа, — сказала она. — Каждый из тринадцати отдал каплю своей крови, чтобы заклинание сработало. Почему ты рассказываешь мне её?
— А твой отец не говорил тебе, в какой предмет было запечатано Ремесло? — с надеждой
Ева покачала головой.
— Нет. А почему это так важно?
— Он в опасности.
Она посмотрела в сторону и тихо проговорила:
— Он умер. Давно.
— Это была не сказка.
— Я не понимаю тебя, Тесла. Нежели ты думаешь, будто я…
— Поэтому я и попросил тебя представить, что это правда! — воскликнул я. — Поверь же наконец! Двенадцать человек уже мертвы, и если ты единственный ребёнок в семье, то только твоя кровь поможет колдуну завершить обряд.
— Бред! — Ева встала со скамейки и подошла к витрине. Она приложила руку к стеклу и замерла.
— Ты не можешь отрицать, что в последние дни с тобой происходили не совсем обычные вещи.
— И причиной всех этих вещей был ты — эгоистичный, обозлённый на весь мир шарлатан. Как там? Великий Магистр Тайной Ложи?
— Четвёртый Великий Магистр Тайной Шаманской Ложи, — поправил я. — Но это не имеет никакого отношения к делу.
— Ты живёшь обманом. Как можно вообще верить тебе?
Я подошёл к ней и остановился, глядя на своё отражение в стекле.
— Когда я лгу, мне верят. Когда говорю правду — называют обманщиком. С чего я должен любить этот мир?
Некоторое время мы просто молчали. Потом я спросил:
— Почему ты работаешь в цветочном магазине?
Ева вздрогнула от неожиданного вопроса.
— Что значит «почему»? Это нормальная работа. Мне нравятся растения, у них…
— У них мало чувств, — закончил я. — Они не боятся, не сомневаются, не испытывают угрызений совести, не ненавидят. Они просто принимают мир таким, какой он есть, и не мучают тебя своими чувствами.
— Какая ерунда, — отмахнулась она.
Я положил руку ей на плечо. Ева снова вздрогнула и зажмурилась.
— Чувствуешь боль? — спросил я. — Это моё.
Она выдернула плечо из — под моей ладони и зашла в магазин, сухо бросив на ходу:
— Идём.
В отражении промелькнул, кружась, оранжево — красный кленовый лист.
Проснувшийся Олег сидел на кушетке и негромко разговаривал по телефону. Я придвинул стул и сел напротив.
— Хорошо… — бормотал он. — Нет, всё в порядке, просто мы с Виктором попали в небольшую передрягу. Да, опять. Спасибо.
Какое — то время он слушал, а затем вдруг насторожился.
— Что? Когда? Я скажу ему.
Вещий убрал телефон и обхватил голову руками. Затем он потёр кулаками глаза и уставился на меня.
— Если бы Икрамов не предупредил всех, кого только мог, что нанял психопата, у тебя как минимум отобрали бы права.
— Хорошо, — кивнул я. — Кажется, ты собирался сказать мне ещё что — то?
— Эти твои штуки… — он потёр запястье, вспоминая слово.