Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Хорошо, Арни, — вынужден был согласиться Дортмундер. — Выздоравливай поскорее, ты ведь понимаешь..?
Арни посмотрел на свои предплечья:
— Возможно, это выходит наружу мой скверный характер. Может быть, когда все закончиться, то я стану совершенно другим парнем. Как ты думаешь?
— Не надейся на это, — посоветовал ему Дортмундер.
По крайней мере, он поднялся на $300 за счет афериста и, может быть, Арни выживет, хотя все говорило об обратном.
Вернувшись на Бродвей, Дортмундер начал длинную дорогу в центр города — никакого колесного транспорта сегодня — и на 86-ой
Пошло все к черту: Дортмундер мог шиковать. У него было $300 и одно обещание. Он купил газету, чтобы просто узнать, как там поживает влюбленная пара.
Так он и думал. Потеря булавки (бриоша, броши) сильно испортила отношения между возлюбленными. «В многообразии мы познаем других людей», — сообщала репортерам Фелисия. И с этим согласились многие иностранные эксперты из NYU, Columbia и Fordham. Однако, когда Фелисия произнесла слово «многообразие» (см. Diversity), то она имела ввиду «несчастия» (см. adversity).
«Я по-прежнему женат на моей музе», — заявил Джер. «Он вернулся в студию, чтобы сняться в еще одном фильме для публики». Эксперты не сочли необходимым пояснить данное заявление.
Подводя итог новости, репортер из Post заметил: «Стоимость изумрудной броши может составить даже $300,000, но никому, как оказалась, она не приносит счастья». «Пожалуй я с тобой соглашусь», — подумал Дортмундер и пошел домой.
Искусство и ремесло
ГОЛОС ИЗ ТЕЛЕФОННОЙ ТРУБКИ, КОТОРУЮ ПРИЖАЛ К УХУ ДЖОН ДОРТМУНДЕР, звучал как далекое эхо, как приглушенная сирена:
— Джон, — прохрипел мужчина, — как твои дела?
«До того как ты позвонил, было неплохо», — подумал Дортмундер. «Когда-то я сидел вместе с ним в тюрьме, но так и не могу вспомнить его, кто он?». Он познакомился в местах не столь отдаленных с очень многими людьми. И только после этого он научился, как нужно правильно «уходить в тень» в критические моменты, например, когда прибывает группа СПЕЦНАЗОВЦЕВ. Все те заключенные, сокамерники, соузники — у всех были веские причины, почему они оказались здесь. ДНК никогда не ошибалось, всегда брало свое, и лучшее, что он оно могло сделать для тех парней — это найти их отцов, если они хотели того.
Такая «группа» не организовывала встречи друзей после долгой разлуки, так почему ему позвонили, днем, в разгар недели и в середине октября?
— Поживаю хорошо, — был ответ Дортмундера.
Про себя он подумал: «У меня есть достаточное количество денег, но только не для тебя».
— Значит, тебе двойка, — сказал голос. — А если ты меня не узнаёшь, тогда это Три Пальца.
— О-о, — вырвалось в Дортмундера.
У Три Пальца Джилли было как и у всех нормальных людей 10 пальцев. Кличку свою он получил по другой причине: он владел специфической техникой боя. Драки в тюрьме отличаются тем, что проходят, как правило, на очень близком расстоянии, длятся недолго и без оружия. Бывший сокамерник так искусно владел в бою своими
— Судя по всему, ты вышел, хм? — спросил Джон.
Голос Трех Пальцев прозвучал удивленно:
— Разве ты не читал обо мне в газетах?
— А-а, все плохо, оказывается, — проявил сочувствие Дортмундер.
В преступном мире, в их мире, наихудшее, что может произойти — это найти свое имя в новостных газетах. Официальное обвинение тоже сулило огромные проблемы, но осуждение за проступок, который заслужил освещения в печати, было хуже всего. Однако, судя по всему, Три Пальца вовсе не расстроился:
— Не, Джон, все в порядке. Это так называемое «чернило».
— Чернило.
— У тебя сохранился Times за прошлое воскресенье! — спросил он.
Удивленный Дортмундер переспросил:
— The New York Times?
— Ну, конечно, что же еще? Открой раздел «Искусство и Развлечение», страница 14 и прочитай, а после мы встретимся. Как насчет завтра, в четыре часа?
— Встреча. У тебя есть что-то?
— Конечно. Ты знаешь Портобелло?
— Что это, город?
— Ну, вообще-то, это гриб такой, а еще есть потрясающая небольшая кафешка на Мерсер-стрит. Ты должен знать это место, Джон.
— ОК, — ответил Дортмундер.
— В четыре часа завтра.
Держаться подальше от Трех Пальцев Джилли всегда было разумной мыслью, но, с другой стороны, он знал номер телефона Дортмундера, значит, у него должен был быть и его адрес. Кроме этого, его бывший сокамерник снискал славу обидчивого малого. Выхода нет.
— Увидимся там, — пообещал Дортмундер и начал думать, у кого мог заваляться New York Times за прошлое воскресенье.
* * *
В химчистке на Третьей авеню нашелся один экземпляр газеты.
Жизнь била ключом в последние дни у Мартина Джилли. «Грандиозное изменение», — говорил он своим скрипучим голосом и посмеивался, когда поднимал чашку мокка-капучино.
Жизнь действительно изменилась в лучшую сторону для этого старожилы тюрьмы штата со сроком за насилие. В течение многих лет Джилли не подавал ни единой надежды на реабилитацию. Однако случилось невероятное. «Многие парни нашли спасение в религии», — объяснял он, — «а я открыл для себя искусство».
За нападение на сокамерников Джилли засадили в одиночный карцер. За длительное время, проведенное в нем, преступник попробовал свои силы в рисовании. Он начал свой творческий путь от простого каляканья огрызком карандаша на страницах журнала, затем перешел на цветные мелки и бумагу. И когда на его работы обратили внимание тюремные власти — на масло и холст.
Те последние рисунки, которые содержали аллегорическую трактовку воображаемых городских пейзажей, привели к появлению полотен Джилли в нескольких галереях. Те, в свою очередь, благоприятно повлияли на его условно-досрочное освобождение (до этого его прошения отклонялись три раза). И вот он уже организовал собственную выставку в Soho's Waspail Gallery.