Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
Ночью, именно сегодня ночью одному из полицейских приперло вдруг отлить. В итоге на Дортмундера надели наручники, зачитали его права и освободили от тяжелой ноши в виде телевизоров. Он ожидал на заднем сиденье полицейской машины, в то время как чертов коп вернулся за мусорный бак и продолжил начатое.
– Я бы тоже не против облегчиться – пробормотал Дортмундер, но его никто не услышал.
И теперь надо придумать историю для адвоката. Он был молод, выглядел 14-летним мальчишкой, с растрепанными черными волосам, круглыми щеками и пухлыми пальцами, которые тыкали и тыкали кнопки на чемодане. Его галстук был безвкусным и скомкано завязанным, а клетки на его куртке ударялись о клетки на рубашке. Пряжка на ремне «хвасталась» фигурой, бегущей дикой лошади. Дортмундер
– Не мог бы ты мне помочь?
Адвокат поднял взгляд, пухлое лицо выражало надежду.
– Как думаешь, у тебя получиться?
И это был человек, полагающий вытащить Дортмундера из тюрьмы. Дортмундер приблизился к его невыразительному лицу, схватил кейс за ручку, крутанул его в виде одной большой петли вокруг своей руки и хлопнул им по столу. Задвижки затрещали, крышка открылась и… сэндвич выскользнул на пол.
Адвокат подпрыгнул на своем кресле, на его лице появилось много выпуклостей: глаза, рот, щеки, ноздри. Он таращился на широко раскрытый кейс. Грязные документы смешались со смятыми газетами, несколькими пакетами кетчупа и горчицы, соли и перца, небольшой бутылкой спрея для носа, упаковкой салфеток и использованными билетами в кино. Адвокат уставился на все эти предметы так, как будто никогда не видел их в жизни раньше. Дортмундер подобрал сэндвич и шлепнул его обратно в кейс, сказав,
– Открыто.
Поверенный теперь гипнотизировал взглядом Дортмундера, и он заметил, что адвокат собирается «сесть на коня». Идеально. Все что ему было нужно. Теперь его собственный адвокат был зол на него.
– Хорошо – сказал адвокат, пытаясь вспомнить, какая именно фраза была у него до этого в мыслях.
– Хорошо.
Объяснение? Защита? Извинения? Дортмундер обдумал в мыслях различные варианты, которые он мог сказать и решил, что ни один из них не принесет пользы. Пусть это делает адвокат, который будет вести переговоры с прокурором о сроках тюремного заключения.
Дортмундер вздохнул и тут дверь кабинета открылась. Прибыла ПЕРСОНА.
Скорее не персона, а персонаж. Он стоял, застыв в дверном проеме, наполняя кабинет сиянием своего присутствия, как будто он был рожден на золотом облаке специально для этого места. Его крупная голова, словно Олимпийские горы в окружении красивых белых облаков в виде волос и его бочкообразное тело, приглаженное и выровненное с помощью безупречного костюма в тонкую полоску с акцентом на хрустящую белоснежную рубашку, темный галстук и блестящие черные туфли. В глазах сверкали искры, его пухлые щеки обещали мир и процветание, а двуцветные усы цвета «перец и соль» убеждали в надежности, гордости и приверженности установленным традициям. Слабое эхо фанфар проследовало за ним через дверь и повисло в воздухе вокруг, когда он стоял эффектно держать за дверную ручку.
Он произнес: – Джон Арчибальд Дортмундер? – Голос обладал насыщенным баритоном, мягкий и вкрадчивый, но достаточно сильный. Дортмундеру нечего было терять.
– Здесь – сказал он.
– Присутствует.
– Я. – произнес он, двигаясь навстречу.
– Я Д. Радклифф Стонвилер – ваш адвокат.
Первый хор
Глава 1
Леонард Блик занимал место судьи в Нью-Йорке 12 лет, 7 месяцев и 9 дней и в последний раз был удивлен единственным инцидентом в своем суде произошедшим 12 лет, 7 месяцев и 3 дня назад. Тогда проститутка стянула свои трусы перед ним в доказательство, что она не могла приставать к полицейскому под прикрытием по причине «неподходящих» дней месяца. Выпроводив эксцентричную молодую женщины с ее одеждой из зала суда, судья Блик год за годом выносил приговоры по простым делам пьяниц, воров, по избиению жены ее мужем, неплательщиков алиментов и налогов, дезертиров из армии и ничего более не привлекало его внимание. Несколько человек обвиняемых в убийствах рассматривались им на предварительных слушаниях, но они были не интересны. Они являлись тем типом убийц, которые в барах хватались за нож, используя его как весомый аргумент. Это была настолько
– Если я когда-нибудь встречу интересного мошенника, я дам сукину сыну уйти! – Но этого никогда не было и никогда, конечно, не произойдет.
– Тридцать долларов или тридцать дней – настолько грозно заявил он обвиняемому, что парень в действительности начал загибать свои пальцы, перебирая возможные варианты.
– Следующее дело.
– Залог в пятьсот долларов. Слушание дела откладывается. Действие лицензии приостановлено на девять дней.
– Запрещается вступать в любой вид контакта с бывшей женой.
– Залог в четыре тысячи долларов. Дело передается в вышестоящую инстанцию, возвращается в военный трибунал.
– Залог в семьсот пятьдесят долларов. Заключить под стражу.
– Залог в сорок семь долларов. (Жалоба из общества защиты). – Ты полностью прав, Советник, я не думал. Залог в восемьсот долларов. Следующее дело.
Следующее дело согласно документам на столе судьи Блика, выглядело как грандиозная кража. Ну, может быть не совсем идеальная. Парень был пойман во время кражи телевизоров из ремонтной мастерской. Джон Арчибальд Дортмундер, безработный, 40 лет, два приговора и тюремных срока за ограбление, отсутствие других обвинений, без официального источника дохода, интересы которого представляет назначенный судом адвокат. Явно неудачник. Очередной глупый парень, очередное скучное преступление, очередные нудные два с половиной часа в судебной карьере достопочтенного Леонарда Блика.
Движение в зале суда, как будто порыв ветра на кукурузном поле, заставило судью Блика оторваться от его бумаг и взглянуть на двух приближающихся к скамье мужчин. Было ясно, который из них ответчик. Тот худой мрачно выглядящий парень в сером костюме с мешковатыми плечами. Но кто это был, шагая рядом с ним, вызывая ударную волну из изумления и признания среди пьяниц, шлюх и адвокатов? Судья Блик еще раз нахмурено посмотрел на лежащие перед ним документы. «Адвокат: Виллард Бэком». Он поднял взгляд еще раз и это был не Виллард Бэком, направляющийся к скамье подсудимых, это был Д. Рэдклайф Стонвилер! Боже мой, это был действительно он! Один из самых известных адвокатов в стране, нос которого интуитивно вынюхивал гламур, богатство и власть придал ему широкую известность. Если разъяренная актриса разбивала на голове папарацци его камеру, там был Д. Рэдклайф Стонвилер, кто защищал ее от обвинений в нападении. Если члены рок-группы привозили контрабандный героин в страну, Д. Рэдклайф Стонвилер непременно находился в суде для защиты. А кто же будет защищать арабского министра нефтяной промышленности в иске об установлении отцовства в суде Лос-Анджелеса? Кто еще кроме Д. Рэдклайф Стонвилера.
Так какого черта здесь делает этот человек?
Впервые за свою долгую судейскую карьеру судья Блик видел такую мистификацию.
Также ощущали себя все присутствующие в суде. Зрители перешептывались друг с другом как толпа в сцене из фильма Сесил Б. ДеМилль. Никто и никогда не видел судью Блика таким возбужденным, даже когда уличная проститутка тогда сбросила свое нижнее белье.
Единственным человеком, на которого не произвело все это никакого впечатления, кроме самого подсудимого, был пристав судьи Блика, который просто стоял там, мрачно и фаталистически зачитывал обвинение в своей обычной небрежной форме, завершившееся просьбой об определении меры наказания для подсудимого.
Стонвилер произнес важным, бархатистым, уверенным голосом,
– Не виновен.
Не виновен? Не виновен? Судья Блик застыл. Что за идея! Мысль что кто-либо вошедший в его зал суда может быть невиновным, была настолько фантастической, физически неосуществимой. Судья Блик крайне сердито взглянул на подсудимого, который был виновен как грех «Разве можно такое сказать глядя на этого мужчину,
– Не виновен?
– Абсолютно не виновен, Ваша честь. Я надеюсь на это – произнёс Стонвилер и продолжил уже для остальных участников зала суда.