Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Кольцо у вас с собой? — спросил Фридли.
— Подожди, Боб, — вмешался Закари. — Давай-ка получим ответ на первый вопрос.
— Он не будет на него отвечать, Мак, — объяснил Фридли. — Так, мистер Скукакис? Или будете?
— Нет, — ответил грек.
— Как это не будет отвечать? — уточнил Закари.
Жена подозреваемого, Ирен Скукакис, быстро произнесла несколько слов на иностранном языке, без сомнений на греческом.
— Прекратите, — приказал ей Закари.
Скукакис выглядел ужасно пристыженным:
— Мне жаль,
На этот раз жена произнесла лишь одно слово, по-английски.
— Довольно, — прервал ее Закари.
— Где оно, мистер Скукакис? — повторил вопрос Фридли.
Грек вздохнул:
— В моем магазине.
— Вернемся к допросу, — напомнил Закари. — Я задал вопрос.
— Он не будет отвечать, — вмешался Фридли. — Давай-ка заберем кольцо.
Закари нахмурился, как истинный фэбээровец:
— Что?
— Оно в его магазине. Ведь это самое главное, верно? Узнать имена подельников не получиться, Мак, так что давай оставим его в покое и заберем кольцо. Пойдемте, мистер Скукакис.
Закари нравился Фридли — ведь он не мог испытывать неприязнь к сотрудникам ФБР — но случались моменты, когда его отношение к коллеге менялось. Фридли не всегда вел себя как настоящий фэбээровец и тем самым ставил Закари в тупик. Ведь он считал себя прирожденным агентом ФБР, а Фридли лишь делал вид, что является таковым. Как сейчас — полностью пропустил минут пятнадцать или двадцать допроса и они просто отправляются за кольцом.
— Как поступим с женой? — спросил Закари.
— Она никуда не денется, — ответил Фридли. — Я прав, миссис Скукакис?
Ирен Скукакис находилась в таком возрасте, когда свои истинные чувства нужно сдерживать, но все же выпалила:
— Подам на развод. Но сначала пересплю с турком.
Ее муж застонал.
— Пойдем, — позвал Фридли.
Хорошо, хорошо; Закари перевернул страницы, пропустил часть написанного, отыскал нужное место и как агент ФБР произнес:
— Верно. Отправляемся за кольцом. Пойдемте, Скукакис.
— Доброй ночи, Ирен.
Как только Закари, Фридли и подозреваемый вышли на улицу, женщина громко захлопнула за ними дверь. Их служебный автомобиль, Понтиак цвета авокадо, стоял напротив, через дорогу, под кленом. Мужчины направились к нему.
— Вы поедете за мной? — спросил грек.
Закари вопроса не понял. Однако, это сделал Фридли, так как, улыбнувшись, он ответил:
— О, нет, мистер Скукакис. Вы поедете с нами.
— Ах, да, — воскликнул Скукакис. — Конечно. Я и не подумал.
— Естественно вы отправитесь вместе с нами, — «дошло» до Закари. — Что это вы себе удумали?
— Ничего, — ответил подозреваемый.
Фридли сел за руль, Закари со Скукакисом разместились сзади. Грек показывал дорогу к своему магазину. Когда машина остановилась на красный сигнал, Фридли передал по рации сообщение:
— Мы взяли Скукакиса. Он утверждает, что объект находится в его магазине. Направляемся вместе с ним
— Быстро справились, — ответило радио громким искаженным, но веселым голосом. — Так и надо.
— А как же, — ответил Фридли.
Он замолчал и поехал дальше.
— Простите меня, — отозвался Скукакис.
— Вы оказались в нашем списке, — произнес Фридли.
Закари нахмурился:
— Что?
— Я и не знал, что у вас был список, — сказал Скукакис.
— В нем оказалось много подозреваемых, — продолжил Фридли. — Во главе скорее политической, нежели преступной группы стоял грек. Им нужен был человек, который вывезет камень из страны, а на эту роль больше всего подходили вы.
— У ФБР свои методы работы, — похвастался Закари.
До него снова «дошло» позже всех.
Скукакис отпер дверь и вошел первым, затем зажег свет и замер как вкопанный.
— Проходите, — приказал Закари.
Скукакис что-то закричал по-гречески. Он побежал. Закари попытался схватить его, но опоздал. Внезапно грек снова замер.
— О, ради Бога, — взмолился Фридли. — Только не это.
— Что? — не понял Закари.
Скукакис с мертвенно-бледным лицом повернулся к ним и показал на открытый сейф:
— Меня ограбили!
— Вот дерьмо, — выругался Фридли и направился к машине, чтобы позвонить.
— Что? — Закари по-прежнему ничего не понимал.
7
Завтрак Дортмундера состоял из слегка подслащённого, грейпфрутового сока (который заставил его поморщиться), хорошо прожаренных двух яиц, белого поджаренного хлеба с абрикосовым вареньем, быстрорастворимого кофе с большим количеством молока и сахара. Он почти закончил завтракать, оставался второй тост и третья чашка кофе, когда Мэй вошла в кухню, держа своё пальто.
— Не забудь позвонить Энди, — сказала она.
Дортмундер возился с электронными часами.
— Мм, — сказал он и нажал кнопку сбоку, розовые цифры показали 6:10:42:08.
— Мм, — сказал он снова.
— Ты вернёшься к обеду?
— Да. Скоро занесу барахлишко к Арни. Потом мы возможно перекусим.
— Было бы здорово, — сказала она и вышла.
Дортмундер сделал глоток кофе, повертел часы в руках, слегка надавил на них и нажал кнопку сбоку. 6:10:42:08.
Входная дверь закрылась.
Дортмундер жевал тост и рассматривал часы. Пока кнопка на боку не была нажата, прямоугольный чёрный циферблат был пустым, и они были похожи, на наручный телевизор Дика Трейси. Дортмундер держал часы у рта.
— Алё, младший? — сказал он. — Это Трейси.
Зазвонил телефон.
Дортмундер отложил тост, выпил кофе, вытер губы салфеткой и пошёл в гостиную. Трубку он поднял лишь на пятом звонке.
— Да, — сказал он.
— Чего так долго?
— Привет Энди.
— Держу пари, ты был в кухне. По жизни, Энди Келп был таким же жизнерадостным, как и его говорящая машина.