Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Стой!
— Архиепископ?
— Подожди, я прочту тебе. Ты там?
— Да.
— Хорошо. Слушай. Ты слушаешь?
— Да, архиепископ. Я здесь и я слушаю вас.
— Отлично. Теперь слушай, — Глядя с прищуром сквозь очки в оправе, вниз, мимо своего бледного, старого, узкого орлиного носа он начал читать:
«Срочный выпуск. Генерал-майор Зара Котор, представительница независимого и суверенного государства Тсерговия в США получила сегодня разрешение от правительства Осигреба на обнародование результатов испытаний, проведенных в Политехникуме Осигреба (Тсерговия) для установления подлинности некой реликвии, известной как реликвия Санкт
— Что?
— Теперь ты понимаешь, сын мой? — спросил архиепископ, фыркая и сопя над факсом. — Хорошие новости приходят неожиданно, правда? Позволь мне продолжить, — и, не услышав длинного глухого стона, вырвавшегося из горла посла Краловца в телефонную систему, известную как NYNEX (см. Нью-Йорк и Новая Англия), потому что она находится в ведении венерианцов, и продолжил чтение: — Отныне мы не требуем признания подлинности нашей реликвии и не требуем от Вотскоэк, чтобы она привела какие-либо доказательства, научного, исторического или иного характера. Мы заявляем, что реликвия принадлежащая им — это настоящая реликвия. Истинная святыня в настоящее время находится в Нью-Йорке под защитой и опекой правительства Вотскоэк от имени народа Вотскоэк. Когда правительство Вотскоэк или его представители продемонстрируют данную реликвию Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке, США, мы, народ Тсерговии, сдадимся, уступим и откажемся от всех прав на реликвию с этого момента и до конца мира, и ото всех претензий, которые могут у нас возникнуть, на членство в ООН. Мы молим комитет, чтобы рассмотрели нашу кандидатуру для членства в организации при первой же возможности. По милости Божьей и по распоряжению демократичного, избранного в свободных выборах правительства в Осигребе, независимого государства Тсерговия. Подписано Зарой Котор, генерал-майором. — Посмеиваясь и пыхтя, архиепископ спросил: — Ну, посол, что ты думаешь об этом? — он ждал. — Посол? Посол?
Раздался обессиленный голос посла:
— Это замечательно, архиепископ.
— Невероятно, правда? Хорошо, я не виню тебя, сын мой; это затянувшаяся борьба и те тсерговияне не намерены заниматься сражаться нечестными способами, вот, что я скажу тебе. И вот еще: я испытываю облегчение, что дело решено, поскольку для меня, признаюсь теперь, было сложно не выражать личные симпатии или предвзятость к тем подлым, коварным, богохульным…
— Архиепископ?
— Да?
— Получил ли еще кто-нибудь это сообщение?
— Кто-нибудь еще? Мой сын, он пришло по факсу всем. Начиная с низа и заканчивая верхушкой, подожди минуту, здесь список… Да, каждый член ООН…
— Каждый?
— Каждый. И все известные средства массовой информации, Римско-католическая архиепархия Нью-Йорка… Посол? Что за стон?
— Нет, нет, архиепископ, я просто прочистил горло. Э-э, это замечательная новость, как вы сказали.
— Конечно, — ответил священник. — Рад, что принес тебе хорошие новости. Сейчас вышлю тебе факс. У меня есть твой номер?
— У ваших людей он есть.
— Как хорошо, что у них был твой номер телефон. Мы вышлем тебе его через минуту.
— Факс вас… ну, я имею в виду, спасибо, архиепископ.
— Всегда рад, — ответил архиепископ, который не допускал оговорок.
51
Едва Градец повесил трубку после разговора с архиепископом Минкокусом, слабоумным старым дураком, как вошла Ласк и сказала:
— Сэр, президент на проводе.
— Президент? — он настолько был погружен в тревоги и заботы, что потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. — Мой президент?
— Наш президент, да, сэр, — согласилась Ласк. — Телефонный звонок из Нови Глада.
— О, Боже, — плохие новости распространяются молниеносно. Или, хорошие новости расходятся быстро. Неважно. Этот дурацкий вертолет; почему на этом корабле нет зенитных установок? Это воздушное пространство Вотскоэк, вы нарушили его, приятель, и я имею полное право подстрелить вас, выдуть вас, щелкнут прямо с неба.
— Сэр?
Звонок был реальным, то есть, президент звонил.
— Который час в Нови Гладе?
Ласк проконсультировалась у наручных часов, произвела расчет и ответила:
— Четверть седьмого, сэр, вечера.
— Он выпил?
— Нет, сэр.
Тем хуже. Что делать? Нельзя рассказать ему правду; это приведет к немедленной отставке, увольнению, общественному порицанию и возможно расчленению. Есть ли еще выход из этой путаницы? Постарайся выиграть время, Градец, тяни время.
— Оставь меня, — приказал он.
— Сэр, — Ласк наклонилась и вышла.
Градец быстро нарисовал огромную улыбку на лице, сделал три быстрых вздоха, взял трубку и выпалил на одном дыхании:
— Что за чудесная новость? Я услышал о ней всего минуту назад от архи…
— Что? Что? Что это значит.
И только услышав резкий голос президента, кричащий в его ухо на магарско-хорватском, Градец понял, что он говорил по-английски. Переключившись на родной язык, посол произнес:
— О, ваше превосходительство, я извиняюсь, я думал, что разговариваю с Нью-Йорк Таймс. Весь город взбудоражен известием.
— Неудивительно, — ответил Его Превосходительство. — Какую церемонию ты планируешь для этого случая?
— Церемонию, Ваше Превосходительство?
— Конечно, церемония, — прозвучал голос, от которого у многих леденело сердце и признания срывались с губ.
Этот мужчина ранее возглавлял ВАР — Вотскоэкское Агентство Разведки. (В те дни продвижение от главного шпиона страны к лидеру страны было делом обычным; вспомнить хотя бы того же Андропова в бывшем СССР, например. Такие примеры приходят на ум.)
— Ты захочешь организовать первоклассную церемонию в ООН, — продолжил этот вызывающий страх голос. — Вотскоэк ждет от тебя этого. Весь мир ждет. Я жду.
— Да, Ваше Превосходительство.
— Ты не можешь просто явиться там, показать ее, как входной билет на киносеанс.
— Нет, конечно, нет, Ваше Превосходительство. Но, — как луч надежды, мелькнувший перед ним, совсем крошечный луч, исчезающий, но все же луч, — организация церемония займет некоторое время, Ваше Превосходительство. К ней невозможно подготовиться мгновенно.