Весь Карл Май в одном томе
Шрифт:
— Но он мой пленник!
— Все равно вам когда-нибудь придется отпустить его на свободу.
— Это не так-то просто, как вам кажется. Сантэр должен умереть. Только так он может расплатиться за все свои злодеяния.
Наш разговор прервал громкий смех Сантэра. Я повернулся к нему.
— Скоро вам будет не до смеха. Как вы думаете, что я сделаю с вами?
— Ничего вы со мной не сделаете, — ответил он пренебрежительно.
— Кто мне помешает пустить вам пулю в лоб?
— Ха-ха-ха! Все знают, что Олд Шеттерхэнд боится поднять руку на человека.
—
— Ваше красноречие неуместно. Вы не убьете меня, и все тут!
Он вел себя неслыханно дерзко, но я посчитал, что причиной тому ярость и злоба, и спокойно продолжил:
— Не пытайтесь вывести меня из себя. Моя жажда мести легла в могилу вместе с Виннету. Но любое преступление должно быть искуплено, поэтому я не буду вам мстить, однако наказания вам не избежать.
— Мне плевать, как вы это назовете — местью или наказанием. Убийство всегда остается убийством, и нечего хвастаться своей справедливостью.
— Я не убью вас, а отведу в ближайший форт и отдам в руки правосудия.
— И вы уверены, что справитесь с этим делом? Ведь как-никак я тоже кое-что значу. А может случиться так, что вы окажетесь в моих руках. Но я по натуре злодей и, в отличие от вас, от мести не отрекаюсь. А она уже близка! Она уже здесь!
Он воскликнул громко и радостно и, как выяснилось, имел на то весьма веские основания. В то же мгновение со всех сторон раздался жуткий вой и на поляну высыпали краснокожие. Мускулистые воины кайова в боевой раскраске на лицах обступили меня тесным кольцом.
Итак, Гейтс обманул меня! Кайова следовали за Сантэром в Наггит-циль!
Узнав от Сантэра о гибели Виннету, смертельные враги апачей решили торжественно отметить радостное для них событие на могиле его отца и сестры. Подобные торжества были делом обычным среди краснокожих. Появление же кайова в Магворт-Хиллз было на руку Сантэру, поэтому он и вел себя так самоуверенно и дерзко.
Краснокожие застали меня врасплох. Я выхватил револьвер из-за пояса, но, увидев плотное кольцо из полусотни воинов, сунул его обратно. Сопротивление было бессмысленно, о бегстве нечего было и думать. Я оттолкнул тех, кто стоял ко мне ближе других, и громко воскликнул:
— Воины кайова, остановитесь! Здесь ли ваш молодой вождь? Только ему я сдамся добровольно.
Краснокожие отступили на несколько шагов и стали оглядываться в поисках Пиды, который не принимал участия в нападении. Молодой вождь стоял поодаль, прислонившись к дереву.
— Добровольно? — вскричал Сантэр, которого кайова уже успели освободить. — О какой доброй воле смеет говорить негодяй, называющий себя Олд Шеттерхэнд ом! Он вынужден сдаться, иначе погибнет. Взять его!
Сам он не посмел броситься на меня. Кайова, послушные его приказу, снова подступили ко мне и попытались взять меня голыми руками. Я защищался изо всех сил, и уже несколько человек лежало передо мной, сраженные ударом кулака, но
— Стойте, отойдите от него! Он хочет сдаться мне.
Воины кайова немедленно отступили, а Сантэр, брызгая слюной, продолжал вопить:
— Бейте его! Бейте, пока он не испустит дух. Пусть каждый воин ударит его! Я приказываю!
Молодой вождь подошел к беснующемуся Сантэру, остановил его пренебрежительным жестом и спросил, глядя в упор:
— Кто дал тебе право приказывать моим воинам? Разве ты не знаешь, кто их вождь?
— Я друг кайова, и с моей волей они должны считаться!
— Кто тебе сказал, что ты друг кайова?
— Твой отец.
— Ложь! Мой отец никогда не называл тебя словом «друг». Ты всего лишь бледнолицый, чье присутствие мы терпим.
Я быстро огляделся: все воины кайова смотрели на Пиду и на Сантэра. Можно было бы попытаться воспользоваться этой небольшой заминкой и проложить себе путь через толпу краснокожих, но тогда мне пришлось бы оставить в их руках свои ружья. Пока я раздумывал, не решаясь расстаться с подарком мистера Генри, Пида с презрением отвернулся от Сантэра и подошел ко мне. Он заговорил со мной, называя меня моим индейским прозвищем:
— Сэки-Лата стал моим пленником. Отдаст ли он добровольно свое оружие?
— Да, — ответил я, в глубине души радуясь тому, как он со мной обращается. Его тон и слова свидетельствовали об уважении ко мне, и я вручил ему нож и револьверы.
Сантэр потихоньку попытался поднять с земли мои ружья и завладеть ими, что не укрылось от глаз Пиды.
— Почему ты берешь ружья Сэки-Латы? Он сдался мне, и его оружие стало моим!
— А кого ты должен благодарить за то, что он попал в твои руки? Только меня! Когда вы пришли, он уже был моим пленником, так что и Олд Шеттерхэнд, и его ружья принадлежат мне!
Пида угрожающе поднял руку и приказал:
— Отнимите у него ружья Сэки-Латы!
Множество рук протянулось к Сантэру, и он, изрыгая проклятия, бросил мое оружие на землю.
— Я отдаю его тебе, но оно обязательно вернется ко мне! Вождь Тангуа рассудит нас!
Пида не удостоил его ответа. Я протянул руки молодому вождю, чтобы он собственноручно связал их, но в это время ко мне подскочил взбешенный неудачей Сантэр и попытался вытащить у меня из кармана завещание Виннету.
— Бери его самого, берите его оружие, но все, что лежит у него в карманах, будет моим!
— Убирайся прочь! — разъярился я.
Он отпрянул, испуганный моим окриком, но быстро совладал с собой и злобно усмехнулся.
— Тысяча чертей! Ты еще брыкаешься? Тебе крышка, спасения ждать неоткуда, ты уже почти мертв! А я хочу знать, что ты выкопал и что там читал. Не упрямься, все равно золото станет моим.
Он снова приблизился ко мне и снова попытался влезть в мой карман. Мои руки еще не были полностью связаны, только на одной из них висела ременная петля, поэтому я быстрым движением ухватил его рукой за горло, а левой ударил в висок. Негодяй рухнул на землю, как подкошенный.