Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Именно поэтому у нее на пути весьма некстати возник мужчина. Он как раз занял одну из прогалин, потому что с нее было видно и болото, и бухту. Его единственным спутником был робот: ужик с видеокамерой вместо головы, умевший вытягивать шею, как кобра или чертик из табакерки, и направлять объектив в нужном направлении. Мужчина стоял спиной к схватке, лицом к ужику, который снимал то, что творилось ниже по склону. Кэт-три вышла прямо на ужика и поэтому сразу поняла, какую картинку через несколько минут увидит миллиард зрителей в стране красных. На переднем плане — мужчина в обрамлении шероховатых
Мужчина ее не ожидал. Кэт отчего-то подумалось, что он повторяет реплики, репетируя, что будет говорить. Это дало ей несколько секунд форы.
За все свои три перерождения Кэт Амальтеина видела аретаиков всего несколько раз, и то издали. Она не вполне понимала, что такого впечатляющего или красивого находили в этой расе, но данный представитель был действительно выдающимся. Ростом он был, наверное, метра два с лишним; у него были длинные волосы цвета воронова крыла, зачесанные назад, чтобы открыть высокий благородный лоб, мощный выдающийся нос, большие, иссиня-черные, глубоко посаженные глаза. Морщины только придавали ему вид человека зрелого и умудренного опытом.
Пять тысяч лет назад вместе со всем прочим умерла и аристократия, но представление об аристократии, по крайней мере, в ее идеализированной форме, нашло отражение во всех чертах этого человека, его одеянии, осанке и во взгляде, которым он удостоил Кэт-три, когда оправился от удивления. На его лице нарисовался вежливый интерес — так люди возвышенного склада ума относятся к неожиданным встречам, в которых видят иронию судьбы. Когда-нибудь они, отбросив политические противоречия, со смехом будут вспоминать эту встречу за бокалом красного антимерского. Так он, наверное, размышлял, пока Кэт-три не засадила ему патботом точно посередь лба.
Ужик, в мозгу которого была записана простейшая функция — реагировать на все интересное, повернулся на звук выстрела. Кэт придавила его ногой. Робот постарался сопротивляться, но в итоге упал. Он мог бы погнаться за мойринкой, но такой программы в него не вшили. По сути, это была всего лишь платформа с камерой, обладающая только зачатками сознания. Ужик остался на месте, тупо пытаясь отыскать лицо аретаика, чтобы оно попало в центр кадра. А поскольку аретаик катался по земле, будто охваченный огнем, это требовало немалой гибкости.
Кэт-три тем временем сломя голову бежала через лес. Прикинув, что болото она почти обогнула, повернула в сторону моря. Замедлила шаг. Если расчет был верен, она приближалась ко второму диггеру, и, в отличие от Барда, Беледа и Роскоса, у нее не было никакой защиты от стальных стрел.
За спиной и выше по склону хрустнула ветка. Диггер, рыжеволосый и голубоглазый, стоял всего в пяти шагах. Тетива лука полностью натянута, стрела нацелена прямо в лицо мойринке. Свежеотточенный наконечник ярко бликовал в свете из бухты. Свой катапульт Кэт-три убрала по дороге, чтобы
Кантабриджия-пять не приказывала ей вывести из строя обоих диггеров. Главное — не дать им никому навредить и не допустить, чтобы их трупы попали в прямой эфир.
— Ты совершаешь ужасную ошибку, — сказала она.
Диггер не шевельнулся, но медленно кивнул. Она приняла это как знак согласия на разговор.
— Те люди — красные — лишь притворяются, что на вашей стороне, а на самом деле только и ждут, чтобы извлечь выгоду из вашего союза. Они сами хотят занять Землю.
— А вы — нет?
— Синие тоже немногим лучше.
— Тогда зачем нам слушаться вас?
— Вы никого не должны слушаться вслепую. Ни меня, ни его, — она указала в сторону аретаика.
Молчание. Диггер обдумывал ее слова.
— Ты знаком с Чехов-Шпицберген? — спросила Кэт.
— Конечно.
— Она рассказывала тебе про шахматы?
— Я и без энци знаю, что такое шахматы, — сказал диггер. — Мы играем в них испокон веков.
— Тогда тебе известно, что пешка — самая слабая фигура, но может стать сильной в зависимости от ситуации на доске. В начале игры ими жертвуют легко. В конце игры они могут поставить мат королю.
Ее перебил еще один хлопок кнута, донесшийся снизу, затем разом еще два. Кэт боролась с желанием обернуться и посмотреть. Диггер посмотрел на поле боя, оценил обстановку и снова повернулся к мойринке. Наконечник стрелы не поколебался ни на мгновение.
— Пешки в этой ситуации — вы. Вы даже не представляете, насколько малы и незначительны по сравнению с силами наверху. Если вы позволите красным играть вами, то стоит им добиться своей цели, вас тут же пустят в расход. Если вы будете вести собственную игру, то станете сильнее и будете на равных с остальным человечеством.
Диггер резко вскинул лук — Кэт-три дернулась и зажмурилась, — затем ослабил тетиву и убрал стрелу в колчан.
— В каждой шутке, как говорится, есть доля истины, — сказал он.
— Да.
— И все-таки твои слова подтверждают подозрения, которые зрели у меня с той самой минуты, когда пришли эти ваши красные. Я намерен вернуться назад и обсудить все с остальными.
Ничего больше не сказав, он повернулся спиной к Кэт-три и ушел обратно в горы Берингии.
— Мне многое про тебя известно, Тюратам Лейк, — сказала Кантабриджия-пять. — По крайней мере то, что попало в официальный рапорт.
— Значит, от силы половина.
— Пусть так. Но я знаю, как ты внутри разрываешься. — Она лишь слегка наклонила голову в сторону склона, глаза за стильными линзами одра блеснули золотом. — Ты хочешь вступить в бой и помочь товарищам. Весьма похвально, но мне — и Цели — ты нужен здесь.
— Хорошо. Весь внимание.
Хоть в этом не было никакой практической пользы, его не покидал вопрос, сколько же лет этой женщине. Эпигенетические сдвиги могут скрадывать видимые проявления старения. Есть подтвержденный факт, что как минимум одна мойринка — Ямайка Набалдашник-двенадцать дожила до двухсот лет. При каждой беседе Тэ мысленно прибавлял Кантабриджии-пять лет по десять. Сейчас ему казалось, что ей за восемьдесят.