Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Я встала, надела халат и подошла глянуть.
Это был вертолет. Огромный, похожий на жука, с большой круглой кабиной впереди и тонким хвостом, который заканчивался пропеллером. Вертолет висел над двором. Люди в черном закрепляли спущенные с него тросы по углам АТТО.
Рев усилился, тросы натянулись, АТТО оторвался от земли, поднялся метров на сто и медленно полетел прочь. Микроавтобус без опознавательных знаков выехал из двора, увозя людей в черном.
Солнце только что взошло.
Мы с Тристаном
Из окна кухни открывался вид на голый зимний огород, поля и живые изгороди. Во главе стола, спиной к этому виду, с чашкой кофе и французской газетой сидел наш старый друг Фредерик Фуггер. Он, как всегда, был в безукоризненном сером костюме, хотя ради сельской обстановки сменил рубашку с галстуком на водолазку.
— Торда мы вернули в его время до того, как забрать АТТО, — сообщил он. — Анне-Мари посоветовали сходить в поселок за покупками.
— В пять утра? — ошарашенно спросила я.
— Сейчас начало девятого, — вежливо поправил Фредерик.
— Магазин принадлежит вам, — догадался Тристан.
— Не буквально. Прошу, садитесь. Кофе крепкий и горячий, сливки свежайшие.
Мы с Тристаном переглянулись. Он пожал плечами. У нас не было никаких причин отказываться. В следующую минуту-две мы наливали себе кофе и сливки, потом усаживались. Фредерик закончил читать статью, аккуратно сложил газету и опустил ее на старый дощатый стол.
— Я хотел первым поздравить вас со спасением доктора Стоукс. Вы вместе выглядите очень счастливыми. Я взял на себя смелость заказать бутылку «Шато мике» тысяча восемьсот пятьдесят первого года, которую доставят вам в номер. Очень старое вино, но оно хранилось в погребе и, надеюсь, еще сносное.
— Мы сообщим вам о результатах дегустации, — сухо ответил Тристан.
— Буду признателен. Винодельня принадлежит Фуггерам с римских времен и чрезвычайно дорожит своей репутацией.
— Вот как? — спросила я. — Никогда о ней не слышала.
Фредерик улыбнулся.
— Вы и не могли слышать. Винодельня — семейное предприятие. Ее продукция потребляется исключительно внутри банка и на рынок не поступает.
— Спасибо за подарок, — сказала я. Было искушение добавить: «Это минимум, что вы могли сделать после кражи нашего АТТО», но я сдержалась. В конце концов, АТТО был вовсе не наш.
Фредерик кашлянул.
— Я хотел бы привлечь ваше внимание к некоторым последствиям ваших недавних действий, которые вы могли упустить из виду по причине спешки, а также, если вы извините мою прямоту, по некоторой наивности в финансовых вопросах — вполне простительной, учитывая, что вы посвятили жизнь изучению других предметов. По счастью, в мире есть специалисты по таким вопросам, и я принадлежу к их числу.
— Хорошо, — сказал Тристан. — Выкладывайте.
— Если коротко, АТТО недопустимо находиться в свободном плавании. Будут чудовищные последствия.
— Для кого? — спросила я. Не возражая, просто уточняя.
— Ужасные.
— Для нас? Для Фуггеров? Для этой Нити? Для других Нитей?
— Это все одно, — ответил он. — Безусловно, после всех событий вы достигли того уровня знаний, на котором сказанное должно быть для вас очевидно. Просто до конца не отдаете себе отчета.
— Я была, как вы справедливо отметили, занята немного другим. И кофе еще не подействовал.
Фредерик взял газету (из тех финансовых, какие читают только инвесторы), пролистал до последних страниц, развернул и широким жестом выложил на стол. Нам предстали две полосы, заполненные цифрами так плотно, что издали казались просто серым туманом.
— Посмотрите на всю эту информацию. Откуда она? Что означает? Изменение цен акций, бондов и облигаций отражает потоки информации. Информации о погоде, политике, тенденциях потребительского спроса, открытии нефтяных месторождений, создании новых технологий. Вы, как и большинство, выросли в убеждении, что все это заключено в пределах одной-единственной Нити. Что мир существует в единственном экземпляре. Теперь вы знаете правду — информация течет не только по конкретной Нити, но и между ними, постоянно, незаметными путями, известными лишь немногим.
Мы — банкиры. Вот кто мы на самом деле. Если вы вообразили некий сказочный всемирный заговор, то вас ждет разочарование. Понимаете, банкиры вообще-то сами почти ничего не делают. Мы берем свой процент. И все. Мы существуем за счет перемещения денег — в пространстве, во времени и между Нитями.
— Как деньги перемещаются между Нитями? — спросил Тристан.
Фредерик нахмурился чуть болезненно.
— Я не собираюсь рассказывать вам все.
— О, задачка! — вмешалась я. — Дайте подумать. Информация движется между Нитями. Цены меняются в ответ на информацию. Деньги перемещаются в зависимости от цен.
Фредерик сохранял абсолютно непроницаемое лицо.
— Ладно, — сказал Тристан. — В прошлое переместилась большая порция информации в форме карт, вырезанных на спине у Магнуса и его команды. Викинги на ладьях пересекут Атлантику, совершат набеги на Мексику и Перу, вернутся в Европу с золотом и серебром. Последствия для истории неисчислимы. И какова политика Фуггеров по этому поводу?
— Нет надобности эмоционально возбуждаться. Деньги потекут туда, куда потекут.
— А вы получите свой процент, — сказала я.
— На самом деле максимум, что мы можем, — посильно управляться с тем, что происходит. Корабль Магнуса, вполне буквально, ушел. Повернуть его вспять мы не властны. Но легионы АТТО, из которых выпрыгивают ведьмы, норманны и морпехи… — Он поежился, — …это диахронические срывы, а срывы — это разрушение.
— А то, что разрушено, не приносит денег, — заметил Тристан.
— Сгоревшая фабрика не может отгружать продукцию.
— Что это означает для нас? — спросила я.
Фредерик пожал плечами: