Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Тянуться ей приходилось высоко. Как и многие в племени, Мэри была крепкой и коренастой, но ростом не могла похвастаться даже в молодые годы. А теперь ее согнуло время — ведь ей было уже почти девяносто. Генетическую базу относительно высокого роста Руфуса следовало искать в других ветвях семейного древа. Быть может, у прапрапрадедушки Хопвелла (хотя никто и никогда не измерял его рост), но скорее у Боба Стейли, деда с материнской стороны, метиса из осейджей. Осейджи славятся высоким ростом так же, как команчи — низкорослостью; поговаривали, что, если заглянуть в глубину веков, среди осейджских предков Руфуса найдутся Бегуны — прославленные воины, что могли
Большой Боб служил в ВМС и всю корейскую войну провел на фронте. Оттуда привез себе невесту-кореянку и поселился вместе с ней поблизости от Форт-Силла, где было немало корейцев, чтобы молодая жена не чувствовала себя отрезанной от мира. Их старшая дочь встретила отца Руфуса и вышла за него замуж, но брак оказался коротким и несчастливым. Все это поколение вышло каким-то неудачным — хилой, малоплодной ветвью семейного древа. Мать Руфуса погибла молодой в автокатастрофе, а отец, выражаясь вежливо и обтекаемо, «в семейной жизни не участвовал»: обаятельный лгун и азартный игрок, он исчез с горизонта, когда родным и близким надоело терпеть его художества. Руфус тогда был подростком. Все это объясняет, почему сразу после школы он завербовался в армию, объясняет и то, почему, отслужив свои двадцать лет, вышел в отставку еще вполне здоровым и крепким.
Материнская ветвь семьи, та, где кровь белых и осейджей смешалась с корейской, всегда отличалась наклонностью к пламенной религиозности. Она произвела на свет многочисленных кузенов и кузин, которых Руфус знал не слишком хорошо: бесконечная болтовня об Иисусе нагоняла на него тоску. Так что — методом исключения — всякий раз, возвращаясь в эту часть страны, он шел повидать свою девяностолетнюю бабку Мэри, двух ее дочерей и их потомство, тесными семейными и социальными связями сплетенное с индейской общиной Лоутона, так называемой ККА — «кайова/команчи/апачи».
Едва разнеслась весть, что приехал Руфус, как к Мэри со всех концов начали съезжаться дальние родственники и знакомые. На берегу озера затеяли барбекю. Руфусу, привыкшему к уединению, приходилось подавлять инстинктивную реакцию «бей или беги», когда к нему один за другим подходили поздороваться смутно знакомые и даже вовсе незнакомые люди. Разговоры вертелись вокруг двух тем: 1) дружеское подшучивание над высоким ростом, необычным видом, странным образом жизни Руфуса, часто смягчаемое восклицанием: «Kee!», что означает: «Шутишь!» или «Да ладно!», и 2) более серьезные поздравления с победой над Пятачком. Эта история — в которой, однако, не упоминалось, что большую часть работы за Руфуса выполнил самолет, — каким-то образом сделалась всем известна и вошла в семейные предания. Разумеется, первая часть — то, что случилось с Аделью, — всем была давно известна. Потом как-то разнеслась новость, что Пятачка больше нет и что Руфус имеет к этому прямое отношение. А дальше воображение родственников заполнило лакуны деталями, представляющими Руфуса в самом героическом свете. Объяснить, что произошло на самом деле, было нереально, да и незачем — так что Руфус просто кивал и принимал комплименты.
Все это оттягивало серьезный разговор, ради которого он приехал, — разговор с Мэри. Точнее, с Мэри и тетей Бет, основной ее помощницей и хранительницей семейных преданий. Наконец барбекю было съедено, все разошлись по домам, детей уложили
— Я не хочу с вами ссориться и не хочу впутываться в то, что в ваших глазах выглядит святотатством, — сказал Руфус. «Вы» означало тех его родных, что жили в Лоутоне и считали себя команчами. — Но дело в том, что я участвую в проекте, в который вовлечены орлы.
— «Орлы»? Военные самолеты? — переспросила Бет.
— Нет, мэм. Птицы. В Западный Техас съехались несколько сокольников — это люди, приручающие хищных птиц, — из разных стран света. Все это часть работы, о которой я не имею права говорить. Но суть в том, что эти орлы выращены людьми, они ручные, и люди приучают их использовать свою орлиную силу определенным образом…
— Орланы? — требовательно спросила Мэри.
— Нет, беркуты.
— Хорошо! — кивнула Мэри.
Бет тоже кивнула.
— Правильно, к черту их!
С патриотической символикой США, список которой возглавляют белоголовый орлан и звездно-полосатый флаг, индейцев связывает долгая история и в лучшем случае противоречивые чувства. Многие индейцы в этой части страны служили в армии и отдавали честь флагу; но никто не забывал, что изображение белоголового орла и красно-сине-белый флаг были последним, что многие их предки видели в своей жизни.
— Это я понимаю, — торопливо ответил Руфус. — Когда команчи говорят об орлах — разумеется, это всегда беркуты. Орланы команчей не интересуют.
Мэри снова кивнула. Бет вполголоса обменялась с ней несколькими словами, среди которых Руфус расслышал pia huutsu и kwinhai. Второе, как он точно знал, обозначало беркута, первое, как предположил, — белоголового орлана. Затем обе старухи выжидательно на него уставились.
— Но это не проясняет мое положение, мэм, — продолжал Руфус. — Понятно, что вам дела нет до pia huutsu и вы почитаете kwinhai. Но от этого, возможно, все становится только хуже. Видите ли, я участвую в проекте, в котором kwinhai… ну, за неимением лучшего слова, их используют.
Бет кивнула; ей все стало ясно. Затем повернулась к Мэри, и минуту или две они что-то оживленно обсуждали вполголоса на смеси команчского и английского с тягучим оклахомским выговором.
— Наши предки никогда не делали того, что делают эти… сокольники. Мы орлов ничему не учили. Просто ловили их и держали в плену, — сказала Мэри. — Ради орлиной магии — ты ведь знаешь, что некоторые люди обладают орлиной магией, — и ради перьев.
— Конечно, знаю! Значит, вы считаете, можно…
— Ты говоришь, эти сокольники съехались туда со всего света, — заговорила Бет. — Команчей среди них нет, верно?
— Разумеется, нет.
— Тогда мы не можем судить о том, можно ли им приручать и тренировать орлов. Другой народ, другая вера… это не наше дело.
— Да, но я тоже с этим связан. Не хотелось бы проявить неуважение к нашим традициям.
— А для чего используют этих kwinhai? — спросила Мэри. — Что они делают?
— Охотятся на кроликов? — подхватила Бет. — Разве не для этого сокольники тренируют хищных птиц?
— Они сражаются, — ответил Руфус. — Учатся отбивать нападения. Думаю, это я вправе сказать.