Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

Стивенсон Нил Таун

С дроном в руках Руфус подошел обратно к ноутбуку и сел. Пиппа, судя по всему, смотрела что-то в других открытых окнах, но была еще на связи.

— Что вы знаете о Пенджабе? О муссонах? — спросила она. — Не хочу тратить время на то, что вам и так известно.

При упоминании муссонов для Руфуса вдруг все сложилось воедино. Он и сейчас время от времени разговаривал с Аластером. Эта тема всплывала раз или два в начале лета, когда люди боялись, что дожди вовсе не придут.

— Некоторые беспокоятся, — осторожно начал Руфус, — о том, что Пина2бо помешает прийти муссонам и создаст проблемы для крестьян, которые зависят от сезона дождей.

Пиппа кивнула.

— Если честно, вопрос гораздо более серьезный, чем вся эта возня вокруг Линии Фактического Контроля. Будь я индийским штабным генералом… ну, несколько

гектаров камней и льда в шести тысячах метров над уровнем моря, наверное, символически очень важны, но куда сильнее меня беспокоила бы перспектива засухи в Житнице.

— И что бы я сделал? — спросил, размышляя вслух, Руфус. — Будь я индийским штабным генералом. Что? Отправить вверх по Рио-Гранде военный флот и высадить на территорию «Летящей S» индийских «морских котиков»?

Ему лучше думалось, когда руки чем-то заняты. Так что, размышляя, Руфус рассеянно достал со своего пояса с инструментами отвертку и начал отвинчивать у дрона шасси.

— Или отправить сюда через полмира сверхдальние бомбардировщики? А у Индии вообще такие есть?

— Кажется, они больше по ракетам, — ответила Пиппа. Она тоже одновременно занималась чем-то другим. — Девятьсот миль.

— М-м?

— Между нами сейчас девятьсот миль. Примерно. Зависит от того, в какой части этого огромного ранчо вы находитесь.

— Старый мраморный карьер.

— Вижу. Сколько тут ехать — день пути?

— Очень долгий день, — ответил Руфус. — И зависит от того, как вы водите.

— Консервативно, как и подобает гостье вашей страны, — ответила Пиппа. — Но друзья — опытные водители у меня найдутся.

Руфус разобрал дрон и теперь инспектировал его внутренности. Он уже понял, что с такой моделью еще не сталкивался. Это явно не массовое производство. Ни следа фирменной символики. Корпус изготовлен на 3D-принтере из углепластика — дорогой процесс. Однако точно не прототип, слишком уж хорошо отшлифован. Некоторые детали — батарейки, двигатели — готовые, серийного производства, из тех, что легко заказать в Интернете. Логично. Даже если из каких-то загадочных соображений печатаешь дроны на принтере — батарейки-то зачем делать с нуля? То же верно для ленточных кабелей, разъемов, фиксаторов и всего такого прочего. По-настоящему важны платы — и еще пропеллеры. Пропеллеры здесь изготовлены из какого-то легкого металла и анодированы до черноты. По форме ясно, что оптимизированы донельзя. Они напомнили ему лопасти винтов самых продвинутых стелс-вертолетов, какие Руфус видел в армии, — из тех, с которых спецназ высаживается в разные безумные места. Но зачем так старательно оптимизировать пропеллеры квадрокоптера? Что он в результате должен делать? Летать дольше? Тише? Может быть, легче маневрировать?

На платы, как правило, нанесены шелкографией опознавательные знаки: серийный номер, логотип фирмы, значки для I/O разъемов. Здесь не было ничего. Только чипы. И на чипах тоже никаких знаков. Какого черта? Кто может сам делать чипы для квадриков? И — вопрос ближе к делу — ради чего?

Были здесь ленточные кабели, ведущие от краев платы к различным подсистемам. А кроме них, пара самых обычных проводов старинного типа, красный и черный, подсоединенные к такому же старозаветному выключателю снаружи, со стороны шасси. Руфус нажал на выключатель — в ответ на плате загорелся зеленый огонек. Когда дрон собран, он скрывается за черным щитком. Этот квадрокоптер явно предпочитает себя не афишировать.

Тем временем Пиппа кликала по каким-то ссылкам.

— Послушайте, — заговорила она, — что бы там ни было, но Индия не станет нападать на Западный Техас! Уж точно не начнет военную операцию в стиле двадцатого века. Совершенно исключено.

— Дайте подумать, — сказал Руфус. — У себя в Гималаях они отвоевывают большие территории без единого выстрела, используя эту новую тактику — как бишь вы ее назвали…

— Перформативная война, Рэд. — В ее устах, с новозеландским акцентом, его прозвище звучало как «Рид».

— Пина2бо для них более серьезная угроза, а значит, и более насущная мишень, чем компания кунг-фуистов, готовых отмораживать себе задницы на Крыше мира, — продолжал Руфус. — Но воевать по-старому — не вариант. А что можно сделать? Начать перформативную войну. И кто в этом деле лучший?

— Большой Лосось, — ответила Пиппа. — Вот что, Рид:

завтра я буду у вас.

Руфус открыл было рот, чтобы объяснить, чем плоха эта идея; но его отвлекли радостные возгласы с вершины утеса, куда забрались подышать вечерним воздухом Тордис и Кармелита. Он разобрал только слова: «Загадай желание!» Подняв взгляд, Руфус увидел, что обе восторженно показывают куда-то в небеса. Повернул голову в ту сторону — и увидел, как по синему бархату неба стремительно летит точка сверкающей белизны. В самом деле, падающая звезда!

Однако в следующий миг звезда остановилась. И начала разгораться все ярче.

Не так уж часто Руфус играл в бейсбол, но свою долю летящих мячей поймал. И с тех времен запомнил: если кажется, что мяч застыл в воздухе, — значит, он летит прямо на тебя.

— Не смотрите на нее! — заорал он во весь голос. — Не смотрите!

— На что не смотреть? — спросила Пиппа. — Рид, что происходит?

Но он ее уже не слышал — он повернулся к ноутбуку спиной, кричал, прыгал и махал руками, пытаясь привлечь внимание Тордис и Кармелиты.

Напрасно. Звезда была уже совсем близко, горела невероятно ярко, осветив всю северную сторону утеса и отбросив четкие черные тени. Смотреть на нее было невозможно. Тордис и Кармелита повернулись к ней спиной.

Мгновенная, еще более ослепительная вспышка — а потом тьма.

Абсолютная тьма. Погас экран ноутбука. Погас свет в окнах трейлера. Умолкли генераторы. Руфус вытащил телефон и попытался включить фонарик — телефон не работал. Нашел в другом кармане небольшой светодиодный фонарь — тот тоже оказался мертвее мертвого.

Однако глаза его скоро привыкли к темноте, и он различил во тьме крохотный зеленый огонек. Шагнул к нему.

То, что светилось, лежало на столе рядом с погибшим ноутбуком.

Световой индикатор на плате дрона. Он единственный работал по-прежнему.

«Летящая S»

На фоне глобального потепления и прочих мировых бед как-то неловко переживать из-за того, что частный самолет, подаренный тебе саудовским принцем, работает на необычном топливе и потому вынужден делать короткие перелеты. И все же к тому времени, когда на изрезанном холмами горизонте Западного Техаса показалась посадочная полоса «Летящей S», Саския была уже морально готова ныть и стенать. Вместе со своим новым другом Эрвином, бывшим пилотом ВВС США родом из Болдуин-Хиллс, штат Калифорния, она вернулась из Линии на Вадан, где ждал их резервуар с водородом. Дальше они полетели в Схипхол и здесь остановились на ночь: заодно Саския проведала новую королеву Нидерландов. Подвезли в Схипхол и Фенну с Жюлем, но те уговорили Саскию взять их с собой в Техас и теперь летели, втиснувшись на пассажирские сиденья в задней части крохотной самолетной кабины. Из Схипхола в Абердин, затем в Рейкьявик, затем в место под названием Нуук в Гренландии, где в ожидании водорода им пришлось просидеть сутки. Дальше — Гандер на острове Ньюфаундленд, Оттава, Чикаго, Денвер — и наконец, ранчо «Летящая S». К моменту приземления топливо снова было на исходе; но эту проблему они решат позже. Точнее, решит Жюль. У этого молодого человека обнаружилась невиданная суперспособность: с легкостью договариваться по неустойчивой голосовой связи о доставке сжатого водорода на аэродром. Вообще-то логично, думала Саския: кто лучше ныряльщиков разбирается в сжатых и сжиженных газах? Пусть Жюлю чаще приходится иметь дело со сжатым воздухом, кислородом, гелием и прочими орудиями его ремесла — велика ли разница с водородом? Но профессиональный бэкграунд в области сжатых газов лишь отчасти обеспечивал ему успех. Еще более ценной — насколько могла судить Саския, улавливая отрывки из его переговоров с наземным персоналом, — оказалась манера речи. В элитных дипломатических и культурных кругах репутация Америки и американцев давно ниже плинтуса, но «на земле», в низах нефтяной и горной индустрии, как видно, их еще уважают. И певучий южный выговор в сочетании со спокойно-приказными армейскими интонациями (теми, на которые так и хочется отвечать: «Есть, сэр!», «Так точно, мэм!», «Будет сделано!») по-прежнему открывал все двери — или по меньшей мере не давал случайным незнакомцам в разных частях света сразу бросать трубку, когда Жюль набирал их номер и высказывал свои диковинные пожелания.