Весёлая переменка
Шрифт:
— Ещё знаю фокус с картами, — разошёлся я. — Есть у кого-нибудь карты?
Но карт ни у кого не нашлось.
— А спички?
— Зажигалка, — предложил мужчина в строгом сером костюме.
— Не пойдёт, — помотал я головой.
— А читать мысли на расстоянии умеешь? — спросила женщина с высокой, как башня, причёской.
— Умею, — смело выпалил я.
— Тогда узнай, что думает тот мальчик, который всё время заглядывает в дверь.
Я оглянулся и увидел любопытствующую физиономию Лёшки. И сразу
— Да знаю я этого мальчишку. Он у нас личность известная. Первый двоечник и хулиган. Все окна в школе перебил, теперь, вижу, и до вас добрался.
Жюри обеспокоенно переглянулось, а тётенька в сиреневой кофточке что-то пометила у себя в журнале.
Я приободрился и добавил:
— А вообще-то, он пацан ничего, компанейский. Очень музыку любит. Тяжёлый рок. Включает магнитофон и орёт, как резаный. Соседи уже несколько раз милицию вызывали, а ему хоть бы хны.
Тётенька в сиреневой кофточке заёрзала на стуле.
— Да это ещё что! — с упоением продолжал я. — Он знаете какой псих? Чуть не по нему, на пол бросается, визжит и что есть сил ногами молотит. А стоит маломальское замечание сделать, в драку лезет. Буйный!
— А ты откуда всё это знаешь? — спросил мужчина в сером костюме.
— Так ведь брат он мне родной, — кротко потупясь, ответил я. — А у нас в семье все такие. — И как заору: — А-а-а!
И давай топать и руками размахивать. Тётеньки из комиссии бросились меня успокаивать, дали попить водички с валерьянкой. Тогда я сделал вид, что капли на меня подействовали, и спокойно направился к двери.
— Ты вот что, Клюшкин, — запинаясь сказала тётенька в сиреневой кофточке, — ты иди, наверное, с братом домой. Переутомились вы, видно, пока экзамен ожидали. И знаешь что, приходите на следующий год…
Я выскочил из кабинета, как из парной.
— Всё! — кричу Лёшке. — Свобода! Пошли скорей домой.
Лёшка на меня таращится, ничего понять не может.
— Как домой? — спрашивает. — А прослушивание?
— Никакого прослушивания, — отвечаю, а сам хохочу во всё горло от избытка чувств. — Я им такого про тебя наговорил, что они не знали, как от тебя покультурней избавиться.
Лёшка сначала рассмеялся, а потом вдруг надулся.
— А что, интересно знать, ты им такого про меня наговорил? — подозрительно спросил он.
— Да какая разница что? Главное — в школу нас не приняли.
Он подумал-подумал и согласился. И мы помчались по тротуару наперегонки. Душа моя пела — и Лёшку из беды выручил, и сам ловко отделался. Нам было так весело, что рано возвращаться домой не хотелось. И тогда мы завернули в парк культуры и отдыха. А там на открытой сцене готовился к выступлению оркестр. Музыканты настраивали свои инструменты и рассаживались по местам.
— Вот здорово, — сказал Лёшка, —
— Давай, — охотно согласился я.
— Ты занимай места На скамейке, а я, пока концерт не начался, за мороженым сбегаю, — сказал Лёшка и помчался к киоску, где выстроилась небольшая очередь. Тем временем лавочки перед сценой постепенно заполнялись гуляющими людьми. Становилось шумно, слышались смех и возгласы. На сцену вышел дирижёр в чёрном фраке и что-то стал говорить музыкантам. Мне стало любопытно, о чём они говорят, и я, положив на скамейку бейсболку, чтобы было понятно, что места заняты, подошёл поближе.
— А где же трубач? — вдруг спросил дирижёр и стал оглядываться. Но, не увидев кого нужно, спросил меня: — Ты трубача случайно не видел?
— Видел, — говорю.
— Где?
А он за мороженым побежал. За каким мороженым? За пломбиром. В вафельном стаканчике. Он что, с ума сошёл?
Было видно, что дирижёр рассердился не на шутку. И я предпочёл отмолчаться, гадая тем временем, откуда дирижёр знает Лёшку. Вдруг вижу, Лёшка несётся, в обеих руках по мороженому держит.
— Ой, — говорю дирижёру, — вон он бежит.
— Где? Где? — завертел головой тот.
— Да вон же.
Тут Лёшка подбежал ко мне и говорит:
— На тебе пломбир.
— Спасибо.
— Лопай на здоровье. Не началось ещё? — кивнул на сцену.
— Нет, — отвечаю, — тебя ждут.
— Ага, так я и поверил, — засмеялся Лёшка, думая, что я шучу. — Зачем это?
— Откуда я знаю? — пожал я плечами и показал на дирижёра: — Спроси у него.
Лёшка подошёл к дирижёру и спросил:
— Вы зачем меня искали?
Дирижёр взглянул на него мельком и говорит:
— Никто тебя не искал, мальчик.
А я говорю:
— Как же не искали? Вы Трубача спрашивали? Вот он!
Дирижёр уставился на Лёшку и недоверчиво так спрашивает:
— Ты что, на трубе умеешь играть?
— Нет. С чего вы взяли?
— Да я-то ничего не брал, — разозлился дирижёр. — Это твой друг мне голову морочит.
— Вы Трубача искали? — преспокойненько спрашиваю я.
— Искал, — раздражённо ответил дирижёр.
— Ну так вот, он пришёл, — показываю на Лёшку.
— Но он говорит, что не умеет играть на трубе.
— Не умеет.
Дирижёр тупо уставился на меня, а потом пригрозил:
— Идите, мальчики, отсюда подобру-поздорову, пока я ваши фамилии не записал и не позвонил в милицию.
— Ну и звоните. Нам бояться нечего, мы не хулиганы какие-нибудь, — храбро сказал я. — Моя фамилия Клюшкин. А его — Трубач.
Тут дирижёр как расхохотался, аж вдвое сложился.
— Трубач, — еле выговаривает и снова хохочет.
— Смешинка в рот попала, — со снисходительностью старого доктора объясняет Лёшка.