Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.
Шрифт:
К счастью, на станции стояли автоматические камеры хранения. Осмотревшись по сторонам, используя зеркальце от пудренницыпудреницы, я запихал криминальную сумку в ячейку №25, вынул лейтенантское удостоверение и ввёл код по инициалам и номеру удостоверения. Фамилия у лейтенанта была Кулебякин. «Бякин ты, а не Кулебякин»! – подумал я. Захлопнув эту ячейку, я вынул из большого рюкзака девчоночий, Лискин, где хранились основные ценности. Спалившийся рюкзак убрал в ячейку камеры хранения, запер её, благо, мелочь была!
Даже,
Большую часть консервов мы смолотили с ребятами на вечерних посиделках у девочек, я оставил только две банки, уж больно тяжёлый рюкзак был, все плечи отдавил.
Конечно, когда припрёт голод, будешь вспоминать о баночках, глотая слюну, надо будет на станции чего-нибудь лёгкого и питательного раздобыть, а то осталась одна пачка галет, к консервам.
Найдя на платформе киоск «Союзпечать», купил открытку, пастовый карандаш, и конверт, пошёл в буфет. Там купил стакан кофе с молоком и булочку. Высокие столики совсем не были предназначены для детей, пришлось подтащить столик к большому окну, вернее, стеклянной стене, встать на парапет, или как оно там называется, который заменяет подоконник, теперь я мог с удобствами перекусить.
– Девочка! – услышал я, но не обратил на окрик никакого внимания.
– Девочка! – повторился окрик, - Немедленно слезь оттуда!
Я посмотрел сквозь очки, на уборщицу, которая сердито ругалась на меня.
– А что мне делать? – спросил я.
– Вон там детский столик, - показала уборщица в угол, где за столиком вальяжно развалились несколько подростков. Я с недоумением посмотрел на женщину:
– Вы меня к пацанам, что ли, хотите отправить? К хулиганам?
– Ты сама хулиганка! – рассердилась уборщица, - Натоптала тут, а мне мыть!
Конечно, ребят я не испугался, но мне надо было написать несколько слов на открытке.
– Успокойтесь, тётенька! – тихо сказал я, - У меня чистые кеды, почти новые. Я сейчас допью кофе, и уйду, ладно?
Женщина, поворчав, что я всё равно уже натоптала, отошла.
Я, не теряя времени, пока не привлёк к себе внимания милиционера, который скучал в зале ожидания, достал открытку, конверт и карандаш, нацарапал печатными буквами:
«Сумка Хули Бякина находица в яч. №25. шифр по № уд. Бякина».
О ткрытку я положил в конверт, написав на нём: «Отдать в милицию». На обратном адресе нацарапал: «От неравнодушных граждан». Придавил конверт недопитым кофе с недоеденной булочкой, отодвинул от окна столик, выбросил немилосердно пачкающую ручку в урну, и решил сходить в посёлок, или городок, примыкающий к станции.
Свяжут ли меня с письмом? Могут, но маловероятно. Мало ли, кто пьёт кофе и ест булочки? Тем более, я не кусал
Что только не сделаешь, когда за тобой охотится вся милиция Союза! Я даже отпечатки пальцев стёр со стакана чудом сохранившейся на столике бумажной салфеткой.
Интересно, думал я, шагая в городок, девочкой быть среди детей безопасней, чем мальчиком. Стайка мальчишек промчалась мимо, обтекая меня, а к мальчику могли и привязаться.
Но мальчику безопаснейо среди взрослых, а в костюме девочки я уже познакомился с одним взрослым!
Передёрнув плечами от неприятных воспоминаний, я зашёл в продуктовый магазин.
Набор товаров стандартный, я купил кулёк сухарей, нарезанных из батона с изюмом, галеты были россыпью, невкусные и крепкие, как камень. В пачках не было. Из товаров были соль, спички, водка, хозяйственное мыло…
Нет, надо зайти в универмаг, прикупить детского мыла, зубную пасту и щётку.
Ещё я купил здесь банку крабов, которые продавались «прицепом», к водке.
Продавщица странно посмотрела на меня, но ничего не сказала, не стала отговаривать от ненужной покупки. Между тем из крабов можно сделать неплохой салат, при случае. А можно и так съесть, он очень питательный.
Нашёл я универмаг, в центре городка. Здесь была небольшая площадь, где располагался горисполком, магазины и… церковь!
«Лиска, я поставлю свечку?» - спросил я. Лиска промолчала, тогда я зашёл в прохладную церковь, бросив мелочь нищим на паперти.
Подумав, я сменил бейсболку на бандану, всё же больше походит на косынку, а женщины должны в церковь ходить в косынках, или платках. Думаю, Мама простит мой невольный обман. Я имею в виду, что я не девочка…
Церковь находилась не на самой площади, а задвинута немного вглубь, за административными зданиями, окружена могучими деревьями. Служба не велась, я был один, под расписными сводами.
Поискав, я нашёл икону Божьей Матери, начал молиться, про себя, о душе своей любимой сестрёнки. Лиска тихо дышала у меня над ухом.
Когда я неумело перекрестился, ко мне подошёл батюшка.
– Что привело тебя сюда, невинное дитя? – спросил он. Я вздрогнул, и с испугом посмотрел на него:
– Где можно купить свечку за упокой?
– Пойдём со мной, дитя моё, - батюшка проводил меня, я купил одну свечку, для сестрёнки. Ставить свечку за упокой того урода, что я прикончил, даже не подумал: пусть его черти в аду жарят на медленном огне!
– Кому свечку хочешь поставить? Родителям?
– Сестре, - промолвил я, зажигая свою свечку от горящих свечек.
– Как она померла? – опять спросил батюшка.
– Убили её, - ответил я, - насиловали, потом вспороли живот, выпустив кишки, и бросили умирать! – сердито сказал я.