Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.
Шрифт:
– Извини, дочка, что спрашиваю, просто хочу узнать, правильно ли ты свечку ставишь, - тихо сказал батюшка.
– Простите, - извинился я, - просто она была для меня и мамой, и сестрой, и любимой девочкой-подружкой. Да! – вспомнил я, - Я хочу ещё свечку за здравие поставить!
Я поставил две свечки рядом, не слушая ворчанияе батюшки.
Опустившись перед иконой Божьей Матери на колени, я стянул с головы бандану.
– Не положено деве находиться в храме Божием, с непокрытой головой… - начал свою песню поп.
Но
А я взял в руки оба пламени свечи в руки. Они не обжигались, только щекочуще шевелились в ладошках.
Я улыбнулся, и посмотрел на икону. Снова неописуемая радость накрыла меня: на иконе Лиска держала на коленях меня!
– Лиска! – прошептал я, не веря своим глазам.
«Да, мой мальчик, это я, - ласково сказала Лиска, - ты что-то хочешь попросить?»
– Да!
«Поняла! – засмеялась Лиска, - Насчёт своей подружки, Ниночки!»
– Да. Я хочу, чтобы она не плакала, не мучилась, вспоминая меня.
«Хочешь, чтобы она забыла тебя?»
– Нет!! – испугался я.
«Что тогда?»
– Хочу, чтобы вспоминала меня с ласковой грустью. Пусть ей будет радостно сознавать, что я есть, что люблю её и считаю дни до встречи!
«Хорошо, мальчик мой любимый, пусть будет так!»
– Спасибо тебе, мама! – поклонился я до пола.
«Счастья тебе, сынок, и мира.» - икона засветилась, приятным для глаза светом, и потихоньку погасла. Теперь на ней снова были Богородица с младенцем.
Только тут я увидел, что батюшка стоит рядом со мной на коленях, молится и бьёт земные поклоны.
Увидев, что всё кончилось, и я, с удивлением, смотрю на него, он не смутился, перекрестил меня и попросил разрешения поцеловать в лоб.
Я разрешил. Что мне, жалко, что ли?
– Ты ангел? – спросил меня батюшка, не вставая с колен.
– С чего вы взяли? – нахмурился я.
– Чудо…
– Никакого чуда не было, - повязывая бандану, ответил я, - просто надо искренне любить того, за кого молишься, тогда всё, о чём желаешь, сбудется!
– Золотые слова! – батюшка взял в свои руки мою ладошку и припал к ней губами:
– Прости, что досаждалучил тебея…
– Простите, батюшка, но мне пора, - я забрал свою руку, и пошёл на выход. На душе было удивительно хорошо, я хотел остаться один.
– Лиска! – радостно позвал я, сбегая по ступенькам крылечка.
– Да, Сашенька!
– У нас всё получилось?
– Надеюсь. Ты был искренним, как никогда.
– Но это же была ты…
– Нет, Сашенька, ты разговаривал с Мамой! И она тебе обещала счастья и радости. Только не надейся, что всё это придёт к тебе, само собой. За счастье надо бороться.
– Я встречусь с Ниночкой?!
– Не знаю, мальчик мой, это только от тебя зависит. Тебе ведь предстоит прожить ещё девять лет, чтобы назвать её своей. И сейчас тебе девять. То есть, целую жизнь прожить!.
– Я проживу! Я обещаю! Нас благословила
– Так, мой любимый мальчик. Сыночек… - Лиска замолчала. Я вздохнул и больше не тревожил её, понимая, как ей сейчас нелегко.
Потоптавшись на месте, решил сходить в универмаг. Походив по магазину, зашёл в отдел детской одежды, и подумал, что неплохо бы купить лёгкий сарафанчик для девичьего образа, а то скоро ударит нешуточная жара.
«Купи ещё себе трикотажные шортики, вон, смотри, серенькие, и такую же майку»
– Зачем? – удивился я.
«Чтобы не стесняла движений, если придётся драться. Вообще, лучше бы бурую, но таких, наверное, нет»
– Ты меня пугаешь!
«Не разговаривай вслух!»
Я не стал спорить, купил то, что посоветовала сестра, даже померил, поверх колготок. Нормально, как Супермен! Присел несколько раз. Замечательно! Лучше, чем спортивная форма.
Потом взял лёгкий сарафанчик с пояском, голубенький, в белый мелкий горошек. Короткий, до середины бёдер.
Какая всё-таки удобная одежда у девочек! – подумал я, поворачиваясь перед зеркалом. И невесомая, и проветриваемая!
Зайдя в отдел косметики, приобрёл зубную пасту «Жжемчуг», щётку, мыло в мыльнице и маленькое полотенце. Потом спросил у ленивых продавщиц:
– Что у вас есть из детской косметики?
Продавщицы сначала набросились на меня с упрёками, но потом, рассмотрев моё лицо, решили вплотную заняться мною.
В результате я неузнаваемо преобразился, и прикупил ещё косметики, а то Лискина уже кончалась.
Оставалось только зайти в столовую, и идти на вокзал, там должен был проходить поезд на Восток.
По-моему, Краснодарский, или Ставропольский, точно не помню. Знаю только, что там должны были присутствовать плацкартные вагоны. Если повезёт, возьму купейный, и не дай Бог кому-нибудь испортить настроение слабой девочке!
Столовую я нашёл, и неплохо подкрепился, выйдя оттуда в совершенно прекрасном настроении. Даже замурлыкал песенку. Хорошо, никто не слышал.
Кажется, моё пожелание начало сбываться, потому что, вспоминая Ниночку, я наполнялся светлой радостью, ведь что мне оставалось? Сущая мелочь: остаться в живых!
Так я и шёл, радостный, пока не увидел в одном из переулков, (не мог я не пройтись по переулкам!), как двое подростков зажали в углу троих детей моего возраста, двоих мальчиков, и девочку с велосипедом. Ребятишки испуганно озирались, а подростки хмуро смотрели на них. Конечно, я не мог пройти мимо такого безобразия!
– Чё к детям привязались? – набросился я на больших пацанов.
– Иди, куда шла! – огрызнулся один из них.
– Я щас пойду! – возмутился я. – Я так пойду!..
– Щас в рог получишь! – повернулся ко мне другой. Напоминание о рогах возмутило меня до глубины души. Больше я не разбирался, кто прав, а кто виноват, несколько ударов рукам и ногами, и пацаны валяются в пыли.