Веселый мудрец. Юмористические повести

Привалов Борис Авксентьевич

— Что может быть лучше правдивого слова?

— Два правдивых слова!

Из разговоров Пэкалэ и Тындалэ

Старый копач давно уже почувствовал на себе «заботу» полиции. Время от времени среди гостей, приходивших к нему за советом, мош Илие замечал какую-нибудь фигуру или слишком молчаливую, или,

наоборот, слишком говорливую, задающую странные, с подковыркой вопросы.

Рассердится иной раз мош Илие, скажет:

— Давать советы глупцу — все равно что измерять блоху. И то и другое без толку…

Староста тоже нет-нет да при встрече с копачом скажет вроде бы так просто:

— Трудные, беспокойные времена, мош Илие… То в одном имении бунтуют, то в другом. Какого-то смутьяна вот уже три недели поймать не могут. Охо-хо… Тот с хозяином в тяжбу вступил, этот красного петуха в имение пустил, третий воду мутит, побасенки сказывает.

Бродячий торговец-коробейник однажды ночью постучался в хату копача и сообщил о разговоре, который он случайно подслушал в доме полицейского: на большом подозрении у властей находится мош Илие, в смутьянах числится!

Сам мош Илие не придавал этому значения: всю жизнь свою он говорил правду, поступал по справедливости и никакого зла в этом не видел. Когда речь заходила о правдивом слове, то мош Илие обычно рассказывал одну из своих любимых сказок — про то, как помещик у батрака деньги отобрал.

— Все, о чем сказ, человече, поведу, так оно и было, а коли не было, не пошла бы гулять эта сказка по белу свету, — начинал, как обычно, копач. — Жил-поживал в наших краях богач. Чем больше богател, тем больше бедняков на себя работать заставлял. Не только барщину с них требовал, а даремщину — чтобы еще подарки ему приносили. И несли, конечно, кто что мог: птицу разную, брынзы круг, вина бочонок. Жадный был богач, ни от чего не отказывался.

А у одного крестьянина так получилось, что и вынести-то из дому ничего. Пока на поле барщину отрабатывает, свое хозяйство травой поросло. Дети по соседям бегают, есть просят. Хоть ложись да помирай!

Пришел к этому бедняку приказчик, даремщину требует. До того крестьянин в отчаяние впал, что сел на пол и говорит:

«Меня самого несите к помещику на двор! Больше в доме, кроме голода да холода, нет ничего!»

Тогда приказчик начал забирать все, что унести можно: подушку, дерюгу, чем укрывались дети, подстилку. Совсем оголил хату. В кладовую заглянул, последний початок кукурузы схватил.

«Пусть твой хозяин початком этим подавится», — сказал бедняк.

«Наш барин мамалыги не ест, — усмехнулся приказчик, — он не какая-нибудь голь перекатная, а благородных кровей».

Приволок приказчик свою добычу на помещичий двор, стал раздумывать, куда что девать. Вдруг голос слышится:

«Обобрал голодного и радуешься?»

Приказчик огляделся — никого. Видно, показалось. Поворошил бедняцкие тряпки, а голос громче прежнего:

«Обожди, найдется управа и на тебя и на твоего

барина!».

Тут уж приказчик испугался:

«Кто говорит?!»

«Это я, кукурузный початок, которым твой хозяин подавиться должен».

Приказчик обрадовался:

«Тьфу, дьявол тебя побери! Ты меня напугал! Но больше никого не напугаешь!»

И бросил початок в конюшню, в ясли к лошадям. В те самые, из которых любимые кони помещика кормятся.

«Вот поговори теперь!» — засмеялся приказчик.

А коню что — он этот початок сжевал и за другой принялся.

На следующий день помещик выехал со своими гостями на волчью охоту. Едут они по степи. Вдруг конь и говорит помещику:

«Обобрал голодного и радуешься!»

Помещик завертелся туда-сюда, а из конского брюха голос слышится:

«Это я, кукурузный початок! Вы с приказчиком бедняка разули-раздели, голым по свету пустили! Обождите, найдется и на вас управа!»

Охотники перепугались, пустились домой. Пропади пропадом и охота, и волки — как бы все лошади не заговорили! Помещик позвал приказчика, спросил, как дело было. Тот повинился — скормил, мол, коню.

Порешили коня убить — продать-то нельзя, разговорчив больно. Вдруг еще что-нибудь наболтает! Позор, да и только!

Убили коня. Чтобы сжечь его, большой костер запалили. Приказчик сам за огнем присматривал. Отвернулся он разок, глаза от дыма протереть, а мимо псарь шел, крюком из костра кусок мяса вытащил да собаке своей любимой скормил.

А собака та была охотничья. Помещик с ней в степь на дроф ходил.

Прошло время, снова собирается барин со своими гостями на охоту. Едут они по степи. Вдруг собака помещика говорит:

«Обобрал голодного и радуешься!»

Охотники замерли.

«Это я, кукурузный початок! — продолжал голос. — Обождите, найдется и на вас с приказчиком управа!»

Охотникам не до дичи — разъехались по домам. Помещик лютует, собаку жалко — а что делать? Даже заболел от огорчения.

Убили собаку. Закопали в яму глубокую. А пока яму копали, ворон у собаки со спины шерсть пощипал — себе на гнездо. Гнездо его было на каштане, а каштан рос прямо возле балкона, на котором помещик в жару сидеть любил.

Прошло время, барин в себя пришел, успокоился. Сидит на балконе, чай пьет. Вдруг с дерева знакомый голос раздается:

«Обобрал голодного и радуешься!»

Барин блюдце из рук выронил, чаем облился.

«Это я, кукурузный початок! Обождите, найдется и на вас с приказчиком управа!»

Ворон тоже испугался — взлетел выше крыши. Тут помещик и понял, что гнездо разговаривает.

Прибежали приказчик, батраки, сняли гнездо, сожгли его. Пепел, чтобы не разлетелся, на огородную грядку бросили. Как раз туда, где арбузы росли. Ну, место, конечно, никто толком и не приметил — не до того было. А вырос на том месте арбуз — всем на диво. Помещик позвал гостей — решил угостить дружков. Поставили чудо-арбуз на стол — все ахнули. Красив да сладок. Только помещик его есть начал, как слышит: