Весеннее обострение
Шрифт:
— Я поклялся, что проведу ритуал возвращения, если проиграю в магическом поединке. Теперь мне придется это сделать.
Я с секунду смотрела на него в полном ступоре, а потом до меня дошло. Кир был прав! Терин нарочно подставился под удар, чтобы погибнуть в этом поединке. Он это сделал, чтобы освободить нас с Иоханной, но при этом не проводить ритуал! А я, выходит, все испортила своим нездоровым желанием видеть его живым.
— Сволочь ты, Теринчик! — рявкнула я. — Ты когда тут торжественно самоубивался, подумал
— Лин уже взрослый и пережил бы потерю.
— А я? А на меня тебе, выходит, наплевать? Зачем я вообще с тобой связалась? Лучше бы за Вальдора замуж вышла! Была бы сейчас ленивой глупой королевой, вот наподобие Аннет, и горя бы не знала. А ты… надо было тебя тогда, 27 лет назад бросить подыхать в тюрьме зулкибарской с переломанными руками! Сволочь ты, Терин, и больше никто! Считай, что я хотела твоего воскрешения, чтобы официально с тобой развестись. Не желаю быть твоей вдовой, желаю развода! А потом подыхай, раз тебе так хочется!
— Дульсинея, что Вы такое говорите? — прорычал Терин и руку поднял. Неужели ударить хочет? Обойдется без радости такой! Я замахнулась. Вообще-то хотела тапком ему по морде врезать, но в запале, на автопилоте, по привычке замахнулась той, в которой хлыст.
Терин ожег меня таким взглядом, что у меня аж коленки задрожали. Молча отобрал у меня хлыст этот злополучный, посмотрел на него задумчиво так, потом на меня и… я зажмурилась. Если он сейчас решит мне врезать, в общем-то, прав будет. Когда что-то коснулось моей щеки, я вздрогнула. Но оказалось что это не хлыст вовсе, а его пальцы.
— Дульсинея, у Вас сажа на лице. Как Вы могли подумать, что я Вас ударю? — сухо спросил он.
— Ну, я же смогла, — жалобно пикнула я.
— Дусь, дура ты у меня, — шепнул Терин.
Может быть, он еще что-то сказать хотел, не знаю, я слушать не стала. Набросилась на него, покрывая жадными поцелуями и бормоча всякую ерунду о том, что сам он у меня дурак и что хрен он от меня отделается, даже смерть не разлучит нас, пусть и не мечтает об этом. А что касается Кардагола, то мы обязательно решим эту проблему, но только после того, как он меня, как следует, поцелует и расскажет, как скучал по мне.
— Иногда я такой добрый, что аж самому противно, — сказал Кардагол и…
Мы с Терином оказались в нашей с Иоханной «тюрьме». К счастью без Иоханны. Не знаю, что было на уме у Терина, может быть, поговорить хотел, узнать последние новости или обсудить, как нам дальше быть. Мне, в общем-то, плевать, каким образом он планировал воспользоваться нашей уединенностью, потому что у меня на этот счет были свои планы, не имеющие ничего общего с разговорами.
Хм… а кровать-то скрипит, если ее слишком активно использовать. Бедная Иоханна, каково ей было слушать этот скрип в свой первый раз?
Глава 16
Изображаю
Бегу к фрейлинам. Буквально на лету показываю стражнику разрешение. Тот кивает и отходит в сторону. Стоп. А какая у нее комната? Останавливаюсь, смотрю на бумагу. Пятая! В уголочке помечено, что пятая. Ах, Аннет — добрая душа. Долго бы я свою «племянницу» здесь искал!
Без стука вхожу в комнату. Что здесь? Ага! Вот она, радость моя. Сидит у окна — пишет что-то. Писательница! Милая, нежная. Ну, поверни ко мне личико! Вот так лучше.
Хм, то ли испуг ее не красит, то ли что. Но что-то мне эта прелестница не кажется сегодня такой уж прелестной. Впрочем, я здесь, и иду в наступление.
— Сударь! — восклицает Селина, — кто Вы и что здесь делаете?
— Я пришел к тебе, драгоценная, — жизнерадостно заявляю я.
— Но кто Вас сюда пустил?
— А у меня есть разрешение, подписанное королевой. Вот оно.
Я машу в воздухе бумажкой, а сам подхожу ближе к девице. Она, наконец, догадывается встать.
— Я буду кричать, — предупреждает Селина дрожащим голосом.
— Так я же ничего не делаю! — удивляюсь я.
Пока не делаю. Пока. Протягиваю руку и касаюсь пальцами нежной розовой девичьей щечки.
— Сударь, — шепчет Селина и пытается отодвинуться. А некуда. За ней — окно. Перед ней — я. Хочет двинуться ко мне — не возражаю.
Ах да! Подарок! Быстро снимаю с пальца один из перстней.
— Возьми, — говорю, — милая. Это тебе.
Не берет. Тогда я кладу украшение на стол и чуть отодвигаюсь в сторону. Пусть полюбуется. Она и в самом деле глядит на перстень, как зачарованная.
Смотрит, смотрит… а потом вдруг пищит тихонечко так:
— Охрана.
Тихо ведь, зараза, пищит! Но в ту же секунду в комнату влетают аж четверо представителей дворцовой стражи. И среди них этот, который мне в глаз дал.
— Опять ты! — рычит он.
Принимаю надменный вид.
— В чем дело? — спрашиваю, — я имею полное право здесь находиться.
— Вам знаком этот человек? — спрашивает стражник у Селины, и та несколько истерично машет руками.
— Нет, — отвечает, — нет, я никогда его раньше не видела!
— Дядя, говоришь, — произносит стражник, предвкушающее улыбаясь. Догадываюсь, что он там предвкушает.
— Он принес мне перстень короля! — вдруг восклицает девица.
Стражник переводит взгляд на стол. Да, действительно, там лежит перстень короля — мой перстень. Парень резко бледнеет и смотрит уже на мои руки. А там перстней этих еще три штуки. И все королевские. И цепь на шее. Что в этом странного?!