Весеннее равноденствие
Шрифт:
— Не надо, — строго перебил Андрей. — Вот об этом как раз не надо.
Тамара согласно кивнула и посмотрела на часы.
— Мне сегодня в вечернюю смену, — с сожалением в голосе сказала она. — Хорошо, что я с вами поговорила, а то бы такое могла накуролесить… Уже идти пора…
Как и прошлый раз, она не позволила отвезти себя на такси, Андрей проводил ее до ближайшей станции метро.
— Чао, — с улыбкой сказал он Тамаре.
— Ну вот, а обещали, что не будете сердиться за мои глупости.
— А это не глупость… «Чао» означает по-русски «до свидания». Разве
— Хорошее, — согласилась Тамара.
Она оставила адрес общежития и телефон, к которому «подзывают». Старательно записала и телефоны Андрея, заявив, что звонить она будет по служебному.
— Не любит меня Екатерина Ивановна… Я ведь потому и ушла в другую бригаду.
— Не то, Тамара. Ей просто требуется время, чтобы все понять. Так же, как и нам с тобой.
Дома Андрей подошел к кульману и оглядел незаконченный ватман. С сожалением подумал, что так и не родил, как это удалось Шевлягину, оригинальное конструкторское решение. Не снизошло на него озарение, и трудно было надеяться, что снизойдет в будущем.
Сожаления о неудавшемся чертеже не было. Взамен того приходило гордое и веселое чувство иного профессионального удовлетворения. Теперь, когда позади были сомнения, заборские командировки, трудные разговоры с Балихиным, папки с расчетами, Шевлягин, зло ревизовавший собственных перспективщиков, Андрей Готовцев понимал, что он способен на многое.
На протяжении последних месяцев в нем совершалась незаметная и, может быть, самая главная перемена, которая у одного происходит в двадцать лет, а у другого в пятьдесят. При которой переоцениваются внутренние ценности, приходит умение отделять главное от второстепенного и понимание того, что надо делать сейчас, а что следует делать после, приходит умение улавливать подлинную логику событий, разделять причины и следствия.
Андрею теперь было яснее чувство ответственности человека, наделенного властью над людьми. Эта власть может сделать много хорошего и много дурного. Первое сделать бывает не просто, удержаться от второго еще труднее.
Аккуратно отстегнув кнопки, Андрей снял с кульмана исчерканный карандашом ватман и с громким хрустом разорвал плотную бумагу.
— Опять, Андрюша? — раздался за спиной голос матери.
— Нет, мама, не опять. С этим кончено… Буду осваивать новую специальность.
— Какую еще новую, сын?
— Самую трудную, мама. Буду учиться руководить… И еще мне хочется есть. Прямо-таки одолевает зверский аппетит.
— Немного потерпи. Соберу вещи Николаю и тебя накормлю.
— Какие вещи?
— А ты разве не знаешь? Он же в Заборск уезжает. Агапов туда командирует бригаду аж в пятнадцать человек. Поедут перенимать опыт. Какой такой опыт в том Заборске?
— Серьезный опыт, мама… И вообще, Заборск городок что надо.
— Все города хорошие, — возразила Екатерина Ивановна, и сын согласился с ней.
Все без исключения хороши города на свете, потому что в них живут люди. А там, где живут люди, всегда хорошо.
КРИВАЯ
Глава 1. Младший научный
Рейсовый автобус нахально мигнул красным огоньком, прибавил газ и скрылся за поворотом. Утехин отдышался от бега и пошел к монументальному навесу из стеклоблоков, сооруженному для защиты пассажиров от капризов погоды.
Лешка не был огорчен, так как в душе предчувствовал, что на автобус он опоздает. Способностью опаздывать судьба наделила его с той же неодолимостью, с какой награждает человека веснушками, рыхлыми гландами или сорок пятым размером ботинок.
Опоздания преследовали Лешку с самого его появления на суетливый свет, отягощенный условностями и предрассудками. По мнению соседок, Лешка опоздал родиться ровно на четыре месяца. Отец, пребывавший на отхожих промыслах, не поверил в случайность такого опоздания и оставил Лешкину мать на положении соломенной вдовы в рязанской деревушке Выползово.
С тех пор опоздания подставляли Утехину подножки при каждом подходящем случае. Вот и сегодня все началось с того, что Лешка забыл спички и ему пришлось бежать в гастроном через улицу. Надо же было случиться, что именно в этот момент орудовцы взялись устанавливать образцовый порядок уличного движения. Из машины с красной каемкой и громкоговорителями на крыше «юноше в куртке и зеленых брюках» приказали остановиться. Орудовский лейтенант минут десять отчитывал Лешку за нарушение правил уличного движения, которые Утехин знал наизусть и нарушал только по причине своей чрезвычайной занятости. Пока Лешка отбояривался от штрафа, покупал спички, рейсовый автобус, конечно, укатил.
Хотя мог бы и задержаться. Но неизбежность опозданий, преследовавшая Лешку, не находилась в гармонии с бесконечным числом других случайностей, щедро рассыпанных в природе. Вот если бы Утехин прибыл на бетонно-стеклоблочную остановку вовремя, автобус наверняка бы отправился на полчаса позднее, чем полагалось по расписанию.
Лешка уселся на скамейку, закурил «Приму» и решил, что расстраиваться не стоит. Едет он не по личным делам, а в служебную командировку. Следовательно, время у него течет не собственное, а служебное, оплаченное сверх заработной платы суточными деньгами.
Кроме того, Лешка по опыту знал, что нагромождение случайностей в конце концов приводит к выходу из затруднительного положения. Не будь этого жемчужного зерна, Утехин уже давно был бы в тупике. А он жил активной жизнью холостого двадцатисемилетнего младшего научного сотрудника и, по словам шефа — кандидата наук Жебелева, — подавал надежды. Человеку в таком положении глупо расстраиваться из-за опоздания. Тем более когда он по опыту знает, что на смену одной случайности обязательно приходит другая.