Весеннее равноденствие
Шрифт:
Лешке было ясно. Но слова Жебелева почему-то не принесли желаемого облегчения. В глубине многогранной и неизведанной души младшего научного сотрудника были такие области, которыми не мог управлять его холодный и рациональный разум. И из этих непонятных омутков на поверхность время от времени выскакивали чертики и заставляли Лешку поступать не так, как требовала здравая оценка сложившейся обстановки. Вот и теперь при последних словах шефа Лешка ощутил, как внутри выскочил такой несговорчивый чертик и заставил забыть все опасения, навеянные историческими ассоциациями, столь прямолинейно упомянутыми шефом.
Кроме того, Лешку оскорбило упоминание о несовершеннолетних,
— Не очень ясно, Николай Павлович, — ответил Утехин руководителю сектора. — Вы будете за истину бороться, а мне предлагаете в кустиках посидеть?
— Образно выразились, — похвалил шеф, поиграл бровью и добавил: — Именно в кустиках, пока не подготовите диссертацию… Остепенитесь, тогда и кидайтесь с кулаками, а пока… Ты сейчас, Леша, свое дело сделал, помог мне крепко. Зачем же я за добро буду усложнять и без того не простую твою жизнь?.. У некоторых людей весьма крепкая память. Защита диссертации всегда является подходящим поводом, чтобы отыграться. Если бы дело было только в одном Лаштине, я, так и быть, дал бы тебе попробовать силенки в весе петуха. Здесь вопрос сложнее. Идею нам придется опровергать, Лаштин эту идею положил в основу будущей докторской диссертации. И Зиновий Ильич, как человек предусмотрительный, в свое время представил в министерство докладную записку о максимальной замене бетоном металлических конструкций в строительстве. Записку заштамповали подписями полдесятка деятелей из министерства. На основе ее утверждена инструкция по ограничению применения в строительстве металлических конструкций. Чуешь, какие стенки придется прошибать? Сражение предстоит генеральное… Истина, Леша, всегда рождается в муках, а научная — тем более.
— Соображаю, — сказал Лешка.
— Если соображаешь, — шеф встал за столом, — тогда договорились. С сегодняшнего дня засучивай рукава и берись за диссертацию.
— Нет, Николай Павлович, раз я документы собирал, разрешите мне их и обрабатывать, — возразил Лешка. — Здесь надо данные обобщить в сводную ведомость, затраты по статьям разнести, они же по разным местам распиханы… Кое-что заново обсчитать придется. Давайте я сделаю. Все равно ведь надо кому-то делать.
— Надо.
— Ну и все. Зачем вам с этой арифметикой возиться?.. Мне еще ребята помогут. Инну я попрошу, Славку, Розалию…
Николай Павлович вдруг сбросил с лица наигранное бесстрастие и застенчиво улыбнулся. Широкая пятерня погладила черную дерматиновую папку.
— Не хочешь, значит, с ринга убираться?
— Не хочу, Николай Павлович.
— Ладно, Леша, — Жебелев вышел из-за стола. — Мне ваша помощь нужна… Наставят синяков, гляди не обижайся, я тебя честно предупредил. Возможно, эта история и в самом деле отодвинет срок защиты твоей диссертации.
— Ничего, Николай Павлович. Могу и подождать… Люди вон в пятьдесят кандидатские защищают…
— Это несколько пессимистично, — улыбнулся Жебелев и на мгновение прищурил совсем не строгие глаза. — Работы нам сейчас надо провернуть много.
— Давайте ребятам скажем, — предложил Утехин. — Чего уж теперь темнить, Николай Павлович.
Жебелев
— Ладно. Сорвем маску и откроем наш «злодейский умысел» широкой общественности, — невесело рассмеялся он и посерьезнел. — Вопрос будем готовить так…
План Жебелева был продуман во всех деталях. Николай Павлович имел в виду подготовить докладную записку с обосновывающими материалами для постановки на ученом совете вопроса о снятии неоправданных ограничений по применению металлических конструкций в строительстве.
— Опровергать, Леша, тоже надо с умом, — Жебелев откинул пятерней рассыпающиеся волосы и прошелся по кабинету. — Следует различать две стороны вопроса. В принципе применение сборного железобетона в строительстве — идея прогрессивная, отвечающая задаче индустриализации на данном этапе. Это правильно, это обосновано, и тут яму копать нельзя. Дело в том, что хорошую идею довели до абсурда. Я много думал об этом, Леша, искал объяснений, пытался понять… Может, я просто кое в чем не в состоянии разобраться. Но чует мое сердце, что нет здесь сверхъестественных причин, а есть просто наша знакомая болячка, именуемая показухой… Право же, от перевыполнения идей мы страдаем иной раз много больше… Особенно скверно, что находятся деляги, которые восполняют недостаток ума рваческим использованием правильных в основе идей.
— Примеров, Николай Павлович, много можно найти. Пятиэтажки… Или лагутенковские тонкостенные дома.
— Ладно, ты не пытайся все вокруг ухватить. Критика, она ведь тоже может показухой оборотиться… Так вот, я полагаю, на первом этапе мы должны доказать, что экономически не оправдано применение трех тяжеловесных железобетонных конструкций — колонн, ферм и подкрановых балок.
— И плит-перекрытий тоже, Николай Павлович.
— С плитами погодим, данных у нас маловато. Остановимся на трех элементах. Докажем, что применение их приносит прямой ущерб, что с ростом объемов строительства этот ущерб будет возрастать. Если мы докажем это малое, мы добьемся главного — критического отношения к огульному применению сборного железобетона во имя идеи индустриализации строительства. Не удастся нам это сделать на примере трех элементов, будем работать дальше. Плиты возьмем, панели, прогоны… В общем, ручки вверх не поднимем, так что на хорошую жизнь, Утехин, не надейся.
— А что такое хорошая жизнь, Николай Павлович? Задрать ноги и чтобы в рот вареники падали? Что такое хорошая жизнь?
— Это понятие, Леша, философское, — на сей раз Жебелев уклонился от ответа. — Ты вот над чем поработай… Изучи и обоснуй, что расход арматурной стали при изготовлении железобетонных конструкций такой, что затраченного металла вполне хватило бы на металлические колонны.
— Вот это будет камуфлет, — воодушевился Лешка. — Я и сам такую мыслишку в уме держал… Я и сам…
— Ладно… Сам с усам, — Жебелев уселся за стол, проворно рассортировал содержимое черной папки и подал Лешке кучу бумаг. — Держи, твоя часть. С ребятами разделишь, как найдешь нужным. Никакой таинственности не устраивать, но чтобы лишней болтовни по коридорам не было… Инну Александровну предупредите.
Глава 11. Бумажный крокодил
Инна Замараева за счет неиспользованного обеденного перерыва собиралась на примерку в ателье. Инна шила третью шубу. Кошка под котик, воротник из смушки под натуральный серый каракуль, большой запах без пуговиц, длина — выше колен. На третью шубу возлагались далеко идущие планы, и примерку нельзя было откладывать.