Весенние ласточки

Лаффит Жан

Эжен и Сервэ получили два пропуска в Национальное собрание на вторую половину дня.

— Ваш депутат здорово осторожничает, — сказал Сервэ, когда они вышли.

— Но, во всяком случае, он не задается.

— А теперь я вас познакомлю с моим депутатом.

Свидание с Мореном было очень кратким, и сейчас Эжен и Сервэ прогуливались по бульвару Распай.

— Эжен, вам очень хочется пойти в палату?

— В общем да. Я никогда там не был, и мне жаль было бы упустить такой случай.

— Тогда вот что: мы с вами зайдем

в какой-нибудь недорогой ресторанчик в этом районе, хорошенько перекусим, а потом разойдемся и встретимся часов в шесть, чтобы тут же пуститься в путь. Поужинаем в Орлеане и после этого без остановок поедем в Палисак…

Сервэ был легок на подъем. Еще накануне он и не собирался в Париж. Ему сообщили по телефону, что он может получить автомобиль, который он заказал полгода назад в магазине «Рено». Доктор тут же отправился к своему соседу Поравалю.

— Послушай, кто из твоих рабочих свободен и может сегодня вечером отправиться со мной в Париж?

— Для чего?

— Мне надо получить машину, и я хотел бы ее пригнать завтра к вечеру. Ну а так как надо проехать больше пятисот километров и машина не обкатана, я предпочел бы вести с напарником.

— Свободен Эжен, только при условии, если он послезавтра утром будет на лесопилке — мне нужно перевезти материал.

В поезде Сервэ и Эжен разговорились. Доктор, чьи политические убеждения были известны в Палисаке, предложил:

— Эжен, как вы отнесетесь к тому, чтобы заодно повидать наших депутатов?

— Великолепная мысль. У меня как раз с собой адрес Вильнуара.

Когда Сервэ расстался со своим попутчиком, у него оставалось часа два свободного времени, и он отправился в «Лютецию». Навстречу ему поспешили одновременно две подавальщицы в черных платьях и белых передниках. Сервэ обратился к более хорошенькой.

— Жак Одебер здесь работает?

— Да.

— Можно его повидать?

— Конечно.

— Пожалуйста, передайте ему, что его ждет доктор Сервэ.

— Видите ли, он не может выйти сюда в рабочее время.

— А где можно с ним встретиться?

— Вызовите его к служебному выходу… А если хотите, можете подождать его здесь. Сегодня после обеда он как будто свободен, и мы ему передадим, что вы его ждете.

— Великолепно! А что у вас можно выпить?

— Все, что желаете.

Жак пришел через четверть часа. Он уже переоделся и явно торопился.

— Ну, сынок, как поживаешь?

— Спасибо, очень хорошо.

— Я зашел повидаться и передать привет от твоего отца. Сегодня вечером я уже возвращаюсь домой. Присядь, я тебя угощу.

Жак посмотрел сквозь стекло витрины на противоположный тротуар.

— Понимаете, доктор, у меня очень мало времени…

Сервэ понимающе улыбнулся.

— Надеюсь, ты спешишь на свидание. Не волнуйся, я тебя не задержу.

Сервэ заказал подавальщице две рюмки коньяку и хитро подмигнул, глядя на девушку, удалявшуюся походкой манекенщицы.

— Послушай-ка, мне

кажется, ты здесь не должен скучать.

* * *

Жак Одебер расстался с доктором через час, проклиная в душе провинциалов, которые считают своим долгом, приезжая в Париж, обойти всех своих знакомых, разглагольствовать без конца о всех событиях, происшедших у них там в провинции, и приставать к вам с нескромными вопросами о том, как вы развлекаетесь в столице…

Правда, доктор симпатичный человек. Три года назад он среди ночи поехал спасать Жака, когда тот упал с мотоцикла и крестьяне подобрали его на шоссе в бессознательном состоянии. Опасались трещины черепа. Сервэ оказал ему первую помощь, сам отвез его в бержеракскую больницу и не успокоился до тех пор, пока не смог сообщить отцу Жака утешительные сведения о сыне. С того дня он стал близким человеком в доме. Жаку нравилась резкость, с какой этот сельский врач говорил всем правду в лицо. Во время Сопротивления доктор был в макИ; его политические убеждения и личная жизнь давали пищу злым языкам. Жак хорошо относился к Сервэ, но сегодняшнее его посещение было очень некстати.

Жак вскочил в такси, надеясь, что он все же успеет застать Жаклину.

Он очень ждал этой встречи, так как после того вечера, когда он вынужден был пойти к Брисакам, между ним и Жаклиной начались недоразумения. Тогда, конечно, ему удалось освободиться только очень поздно. Заведующий погребом был в ударе и снова вернулся к разговору о гротах в Ляско. Его интересовали не картины — в них он ничего не смыслил, — а выгода предприятия, которое мог бы там открыть молодой и расторопный человек. Лора смотрела на юношу, и ее большие глаза, казалось, молили: не обращайте внимания на то, что говорит отец. А в это время Жаклина ждала его.

Днем она как бы между прочим дала понять Жаку, что сегодня освободится в десять часов… Она вышла немного раньше времени и, не видя Жака, простояла у дверей, пока не показалась ее подруга Сюзанна. Жаклина пригласила ее выпить что-нибудь в ближайшем кафе. Так и не дождавшись Жака, она села в метро и уехала домой.

— Это не очень-то красиво с твоей стороны, — сказала Жаку на следующий день Сюзанна.

— Что?

— Жаклина тебя прождала вчера до половины одиннадцатого.

— Она тебе сказала, что ждала именно меня?

— Нет, но это ясно и так.

Жак почувствовал, как его захлестнуло счастье. Но Жаклина была с ним так холодна, что он растерялся. И спросил Сюзанну:

— Ты не подшутила надо мной?

— Зачем мне это надо? Жаклина моя лучшая подруга.

— А может быть, она ждала другого?

— До чего же ты глуп.

После этого Жак, набравшись храбрости, обратился к Жаклине:

— Не сердись на меня за вчерашнее.

— А за что я должна сердиться?

— Я знаю, что ты меня ждала.