Весенний Волк

Эд Рэд Бонд

– Мой псевдоним Кнайт Винг, но вы можете звать меня просто - Винг, - продолжил "глюк с луком".

– Ну и что тебе от меня нужно, Простовинг, мою душу?
– прошамкал старик, пытаясь говорить и дожевать неожиданно прилипший к нёбу кусочек сыра. Человек в маске искренне заржал.

– Видимо у вас неверные представления о душе, - закончив смеяться, заявил "зелёный": - Библию когда-нибудь читали? В Книге Левит написано: "Душа - это жизнь". Не знаю, как миллионы людей этого не заметили, особенно христиане, но "жизнь" и "душа" - это синонимы. В прямом смысле. Нет жизни = нет души. У мертвых нет души. вообще. Ни в каком виде.

–

А что есть?
– заинтересовался старик актуальной для него темой.

– Ничего нет, - развёл руками в зелёных перчатках Лучник: - Живой человек - это как корабль с матросами. А мёртвый - это как корабль, который утонул и лежит на дне. Без матросов. Без движения. Без жизни.

– А ...
– хотел спросить старик.

– А то, что обычно называют "душой", - продолжил Лучник, - "существующий после смерти мыслящий энергетический остаток человека", всюду и везде называется "дух".

Впрочем, в местах, откуда я пришёл, тоже есть понятие "душа". И там говорят: "у тебя есть девять душ". Но подразумевают "душу" не в привычном для вас смысле, а просто так обзывают "девять базовых видов энергии", которые человек развивает во время жизни. Но эти "энергии-души" - просто невидимые простому глазу "мистические инструменты", которые быстро разрушаются после смерти их владельца.

Лучник замолчал, немного подумал и сказал: - Я бы рассказал вам больше, по пока не буду. Всё, что вам нужно знать: я - человек, а не демон; я обладаю знаниями и силами, недоступными обычным людям; я могу вылечить ваши болячки и вернуть вам ... не то, что молодость, но здоровое тело и внешний вид сорокалетнего мужчины, которым вы были когда-то.

– Но не за просто так?
– прищурился старик.

– Разумеется, - сложил молитвенно ладони Лучник: - У вас будет насыщенная, опасная жизнь. И придётся делать малоприятные вещи.

– Какие это?
– нахмурился старик.

– В городе началась война, - нагнувшись через стол тихо проговорил Лучник: - И уже очень много убитых. И их надо ... утилизировать. Бандитов, террористов, сектантов, маньяков и всякую прочую шваль, расплодившуюся здесь и малозаметную простым жителям. Работа, конечно, отвратительная, но у вас есть, как бы сказать, к этому "профессиональная привычка".

Старик задумался.

– Мне их, что, надо будет на куски резать и в мешках выносить?
– спросил он, крайне недовольный такой перспективой.

– Нет, что вы, Иван Фёдорович!
– засмеялся Лучник: - Я вам не на мафию работать предлагаю! Там ничего сложного: опрыскиваете трупы хим раствором, который будете получать от меня, и всё!

Это не кислота, здоровью вреда не принесёт. Растворяет только неживую органику. И пластик. Побрызгали и ушли. Ну, в крайнем случае, одежду пустую пособираете и вещи их в мешок, чтобы где-то выкинуть. Растворятся кровь и плоть. Слегка пахнуть будет, но чем-то похожим на хвойный запах. Ничего мерзкого. Как вам, а?

Не раствор, а мечта всех убийц на свете! Но только его никому! Иначе всё ваше нынешнее состояние к вам вернется из-за нарушения контракта.

– А если я ...

– Никто за вами гоняться не будет. Просто раз, и вы снова - "старик с болячками". Это, поверьте, очень неприятно. Когда такое - за один день!

2. Рождение "Доктора Безмолвие".

Старик сомневался недолго. Восьмидесятитрехлетнему стать сорокалетним? Кто от такого откажется? Считай, пол-жизни дадут.

Пусть не даром, а за работу с трупами. Но к этому не привыкать. Он за свою жизнь столько возил и жертв преступлений, и автоаварий. Один раз даже с места авиакатастрофы. Работа хоть отвратительная, и такая, что не перед кем не похвалишься, но обществу нужная. Как дворники, водители и грузчики мусоровозов, ассенизаторы и сантехники. Каждый день приходится им иметь дело с тем, с чем не хочется иметь дело. И ничего. Живут как-то люди.

– Печень, печень у меня - того, - проскрипел старик: - Если вылечить сможешь, то я что-угодно делать буду.

– Посмотрим, - сказал Лучник: - Пока вот тебе наклейка на руку.

И нашлёпнул на старческую, с венами и дряблой кожей, руку какую-то бумажную полоску с какими-то зигзагами, напоминающими шеврон. Дёрнул, и бумажка отделилась, а на руке старика осталась переводная картинка с этим самым "шевроном".

– Это что, шутка?
– начал сердиться старик.

– Нет, какая ещё шутка, старый!
– отсёк его возмущение Лучник: - Это однодневный пробник "Шеврона Молодости". Чтобы ты увидел, что мы умеем. В течении суток твоя кожа будет молодеть. А если ты выполнишь задание, то получишь уже не пробник, а настоящий "Шеврон молодости", который будет омолаживать не только кожу, но и все органы. Постепенно. А там уже и за печень твою возьмёмся.

Лекарство для печени у нас уже есть. Скоро и для других органов появятся. Так что ты делай, что сказано и будь верен, и всё! Через месяц будешь сорокалетним по виду. А по здоровью, и того лучше!

Шамкая губами, старик трижды прочитал "про себя" контракт с "представителем Империи Веков". Дважды протирал запотевшие от волнения очки старым носовым платком. Не удивительно, что волновался. Он хоть старый и больной, но жизнь, сколько её там, всего одна, и потерять "ни за что" - жалко!

"Империя Веков". Никогда прежде не слышал. Организация, как он понял, новая, и идёт набор людей. Кто они, хрен пойми! Главное, не демоны. И, вроде бы, что-то вроде мифической "Белой Стрелы"*, только настоящие. Подумал ещё минуту, глядя на потолок. Подписал, нервно сжимая старую шариковую ручку.

– Готово!
– сказал он, словно только что вагон разгрузил.

В комнате никого не было. Лучник исчез. Старик оглянулся по сторонам. Встал, опираясь на трость, тяжело прошёл по всем комнатам. Нигде нет. Может, привиделось? Нет. На столе лежит контракт, картонка с адресом, где его ждёт первое задание. И пол-литровая стеклянная бутылка с распылителем. Только не пластиковым, а алюминиевым. Старик и не знал, что такие бывают.

А в бутылке какая-то зелёная жижа. Она вообще будет разбрызгиваться? Или сразу распылитель забьёт? А если забьёт, то как чистить? Вопрос. Да-а-а-а, Иван Фёдорович, ну и история! Кто-б знал, что так бывает!

Посмотрел на своё запястье. Шеврон стал почти незаметен, впитавшись в кожу. Уже сейчас была видна разница. Полоса кожи, где был шеврон, стала ровной, светлой, без бесчисленных морщин. Новая, молодая кожа постепенно распространялась, изгоняя старую.

– А Лучник - шутник!
– сказал он через час. Не только кожа стала, как у молодого, но и боль в старческих органах заметно отступила. Он попытался читать газету дальше. И понял, что нишиша в них не видит. В очках.

Снял. Попробовал читать без очков. Ох тыж, кошкин ёж! Зрение, как у молодого! Да что-там, даже лучше!