Весенняя ловушка
Шрифт:
— А смерть Славы на кого свалите?
— Славу сегодня хоронить будем. Мужики могилку уже копать подрядились. Когда участковый заявиться, скажем, ошибся наш доктор, не было никакого убийства. Славик сам пьяный себе голову пробил. Холодильника для трупов у нас отродясь не было, вот и закопали, не дождались властей. Эксгумацию затевать по собственной воле следователи не станут, ну а родственники и подавно будут молчать. — Черных вопросительно посмотрел на Васю. — Ты же не вздумаешь просить следователей заводить дело?
— Нет, — быстро помотала она в ответ головой.
— Вот и славно. А
— Я ничего не подпишу, пока не буду уверенна в своей безопасности, — заявила Василиса, поднимая взгляд.
Черных немного озадаченно перевел взгляд на Захарова, и уже вместе они посмотрели на Василису. Она прикрыла папку и отодвинула ее от себя.
— Какой ты хочешь уверенности? — вкрадчиво поинтересовался Черных. — Ты, хоть осознаешь, в каком положении находишься?
— О, да! И думаю, что все ваши обещания — наглая ложь! Вы застрелите нас сразу же, как только моя подпись окажется на последнем листочке!
— Сейчас я точно пристрелю тебя, если ты немедленно не возьмешь в руки ручку! — пригрозил Черных, делая шаг в ее сторону.
— Отпустите Михаила Петровича! Он будет моей гарантией. Как только он уйдет отсюда, я все сделаю. Если я не вернусь, он поднимет на ноги всю деревню, — выпалила Василиса.
— Хорошо, — вдруг с легкостью согласился Черных. — Пусть будет так.
Он пошарил у себя в кармане и кинул ключ от наручников доктору, одновременно с этим наведя на них обрез.
— Отопри замок, а свободный конец защелкни на кольце.
Михаил Петрович снял с себя наручник и продел дужку освободившегося замка в звенья цепи таким образом, что Вася оказалась прикованной к стене на цепь длиной всего лишь около метра. Она с недоумением наблюдала, как доктор надежно закрыл замок, не оставив ей ни одного шанса освободиться.
— Буду ждать тебя дома, — сказал он ей, и повернулся в сторону Черных. — Если через три часа она не появиться живая и здоровая на моем пороге, то я соберу здесь всю деревню! А теперь, дай мне пройти!
Быстрым шагом, не оглядываясь, Михаил Петрович рванул из помещения.
— Не вздумай звать на помощь, иначе я сначала пристрелю ее, а потом и себя, мне уже терять нечего! — крикнул ему в спину Черных, не сводя с него дуло обреза.
— Подписывай, — приказал девушке Черных, как только шаги доктора затихли вдалеке.
— Через час! — отрезала Вася. — Хочу быть уверенна, что Михаил Петрович добрался до деревни, и вы не сможете больше тыкать ему в спину своим пугачом.
Черных негромко выругался в бороду, но настаивать не стал, молча скрылся из виду за стеной. Вася слышала, как он чем-то грохотал, устраиваясь поудобнее переждать этот час.
— Роман Сергеевич, вы меня слышите? — прокричала ему Вася. — Что это за комната? Скольких человек вы здесь держали, вымогая деньги?
— Только одного, — сразу ответил
— Но зачем? Что с него-то можно было взять?
— А я ничего у него и не требовал. Напротив, спасал от тюрьмы. Я привозил его сюда, чтобы он не натворил глупостей, когда допивался до чертиков. Двух — трех дней на цепи обычно хватало, чтобы Славик пришел в себя. Его никто никогда не искал. Он сам рассказал мне об этом месте и сам же здесь все обустроил, — голос председателя чуть приглушенно доносился из-за стены.
— Часто он здесь бывал?
— Обычно, раз в два месяца, летом чаще. На протяжении нескольких долгих лет. Порой Славик едва сдерживался, уж очень он хотел убить твоего деда.
— Не говорите ерунды! — отчаянно выкрикнула в распахнутую дверь Василиса, верить в эту мерзость не хотелось. — Они давно помирились! Дед простил ему смерть лошадей. Это вы виноваты! Вы рассказали Славе о цене на болота и сбили его с толка!
Черных неожиданно появился в проеме.
— Много ли ты знаешь? Дед простил… — Черных сплюнул себе под ноги. — Зато Славик не простил твоему деду своей покалеченной жизни! Он годами носил в себе план мести. Я — единственный человек, который не плевал ему вслед и принял Славу после того лета. Вся деревня была на стороне твоего деда, не потому, что жалели лошадей, а потому, что никто не хотел связываться с Прохором. Никто, кроме меня, не знал, что у Славы твориться в душе и как любовь к девушке превратилась в столь же сильную ненависть к своему отцу.
— Зачем же, вы, тогда убили его? — спросила Вася. Она стояла напротив Черных. Растрепанная, голодная, в грязной одежде. Холода она давно не ощущала. Страх и ярость одновременно владели ее чувствами. Она не сомневалась, что, как только выберется отсюда, сделает все, чтобы Черных сел в тюрьму.
— Я не хотел его убивать, — проговорил Черных, проведя рукой по лицу. — Случайно вышло. Слава пришел ко мне ночью, пьяный. Стал меня обвинять в том, что я не предупредил его про завещание, требовал каких-то денег. Закатил истерику, что он несколько месяцев был вынужден пресмыкаться перед отцом и все впустую. Я испугался, что он разбудит Тамарку. Толкнул его в грудь. Слава от выпитого едва стоял, и этого тычка хватило, чтобы он кубарем скатился с крыльца. В тот вечер Тамара попросила меня нарубить ей костей на бульон… Топор остался на крыльце… Слава неудачно упал. Ударился затылком об обух топора.
— Как он оказался у меня в сарае? — тихо спросила Вася, борясь с тошнотой.
— Он лежал так тихо, что я подумал, все, откинулся парень. Не ко времени и уж тем более не к месту. Тут я вспомнил о тебе… До твоего дома дотащил его на санях, свалил в сарай. Ты еще спала. Через два часа ты ушла на озеро. Все знали, что по утрам ты ходишь за рыбкой для Надеждиной кошки. Я вернулся проверить Славу, не знаю зачем, наверное, это правда, что преступников тянет на место преступления. Оказалось — не зря. Слава был жив. Он сидел на земле, держась руками за затылок. Я на минуту понадеялся, что он ничего не помнит, но когда он посмотрел на меня, и так подленько стал ухмыляться… — тут Черных замолчал, потянулся в карман за сигаретами.