Весенняя ловушка
Шрифт:
— Не надо, не рассказывайте дальше, — попросила его Вася. Слушать подробности она не желала. Падать в обморок на грязный пол тоже. Стыдно признать, но она совсем не думала, что у Славы творилось на сердце.
Как же плохо порой мы знаем своих близких. Мы не хотим знать, что их тревожит. Не считаемся с их чувствами и желаниями. Не принимаем всерьез их жалобы и отчаянные вопли. А потом, с пеной у рта, доказываем всем, а в первую очередь себе, что ничего не предвещало беды.
— Я и не собираюсь. Время вышло, подписывай бумаги, — приказал Черных, отбрасывая в строну
Василиса нехотя дотянулась до папки. Возникло странное чувство, будто подписываешь свой смертный приговор. Замерзшие руки не хотели слушаться. Приходилось прилагать усилия, чтобы удержать ручку в пальцах.
— Не вздумай хитрить, я твою подпись знаю, — предупредил Черных. — И не трать время на чтение, для тебя это не имеет никакого значения.
На Крутояр тихо опускались сумерки. Предметы утратили свои цвета, превращаясь в размытые серые тени. Заброшенная конюшня, среди разросшихся вокруг корявых кленов, потеряла четкие очертания и стала казаться неясным прямоугольником на фоне грязно-белого снега. Черные пятна, рассыпанных в полоску, следов, вели от нее к машине метрах в ста, так и не сумевшей пробиться ближе по снежному насту.
Марат едва не проскочил неприметный поворот к конюшне. Он заметил Ниву среди густых зарослей ивняка, только потому, что свет фар его машины случайно мазнул по светоотражателям на заднем бампере Нивы. Марат притормозил, погасил фары, вышел в темноту и почти сразу услышал, как хлопнула дверца другого автомобиля.
— Марат? — окликнули его из темноты. — Ищешь Василису?
Он узнал голос доктора. Его силуэт мутным пятном вырисовывался на фоне Нивы.
— Ищу, — подтвердил Марат.
— Здесь недалеко заброшенные конюшни, я там уже все осмотрел. Пусто, как в дырявом корыте.
Марат хмыкнул, по колее двинулся в сторону Захарова, бросил изучающий взгляд в салон зеленой Нивы, раздвинул руками упругие ветки, прошел дальше. Прищурив глаза, с интересом рассмотрел многочисленные следы на снежном насте, ведущие к старому зданию.
— Пожалуй, я сделаю это еще раз, — проговорил он. — Хочу быть уверен, что мне не придется сюда возвращаться.
— Не возражаешь, если я пойду с тобой? — Захаров отбросил в сторону недоеденный бутерброд и поторопился вслед за Маратом. Тот широким шагом, легко преодолел снежный покров до разрушенного здания.
— Как твоя нога? Ты отлично двигаешься, хотя еще вчера ты еле ходил, — заметил Захаров, с трудом догнав его уже перед самой конюшней.
— О, это все ваши лекарства, они отлично помогли, — уверенно проговорил Марат, рассматривая следы перед входом.
— Правда? — с сомнением переспросил Захаров.
— Абсолютная.
Василиса кинула бумаги на лежанку. Руки не слушались, она принялась тереть ладошки, пытаясь разогнать кровь в руках.
— Поторопись, — подогнал ее Черных.
— Я стараюсь, — Василиса нервничала, что-то во всем происходящем было неправильно. Уж очень спокоен был Черных. Не раздумывая, отпустил Захарова. Безоговорочно доверял слову своего бывшего друга? Просчитал все заранее?
Василиса продолжала тереть руки, когда Черных шепотом приказал ей замереть.
— Погаси фонарь. Не шевелись и даже не дыши! Если нас обнаружат, ты умрешь первая, — пригрозил он ей. Сам же крадучись, держа ее под прицелом обреза, двинулся назад. Василиса с тревогой смотрела, как он суетливо скрылся в темноте стойла напротив ее камеры. Где-то на грани слышимости послышались человеческие голоса. Они раздавались все ближе, и вот она уже смогла различить некоторые слова.
— Нужно все осмотреть еще раз, — сказал Марат, широко открытыми глазами вглядываясь в глубину коридора. — Вы проверьте правую сторону. Я пройдусь по левой.
— Не помешал бы хороший фонарь, — проворчал Захаров, спотыкаясь о доски.
— Нет времени, — ответил Марат, заходя в первый денник.
Захаров двинулся в стойло напротив, немного постоял, даже не пытаясь рассмотреть, что за гора хлама темнеет в углу, перешел к следующему. Он с шумом захлопнул за собой калитку третьего проверенного стойла, когда почувствовал, что кто-то мягко, но настойчиво, обхватив сзади, зажал ему рот жесткой ладонью. В ту же секунду холодный острый металл уперся в его кадык. Тихий шепот Марата раздался у самого уха.
— Где она? Молча покажи.
Захаров судорожно ткнул в правую сторону, и вскинул руки, упираясь пальцами одной руки в ладонь другой.
— В последнем стойле с правой стороны?
Захаров осторожно кивнул.
— Черных здесь?
Доктор слишком быстро мотнул головой, царапая себе кожу на шее об острый нож. Но не успел он почувствовать боль, как сильный удар в основание черепа погрузил его в счастливое неведенье.
Марат, поддерживая безвольное тело за плечи, аккуратно отпустил доктора на грязный пол.
— Должно быть, вы правы, без фонаря здесь делать нечего, — громко в темноту сказал он и, сделав бесшумный шаг в густую тень под прикрытие, весящей на одной петле створки, замер.
Прошло долгих десять минут. У Василисы от отсутствия движения начало нестерпимо ломить спину. Вспыхнувшая надежда растворилась в наступившей тишине. Не в силах больше сохранять неподвижность она медленно опустилась на пол. Звенья ржавой цепи глухо звякнули друг о друга. Черных угрожающе шикнул на нее. Девушка безнадежно посмотрела в темноту напротив, ничего не ответила. Возможно, Захаров был прав, уведя отсюда Марата. Черных не раздумывая застрелит любого, кто ему вздумает помешать, когда цель так близка.
— Да вы трус, Роман Сергеевич, — усмехнулась она темноте. — Минут десять уже прошло, а вы все боитесь вылезти из навоза. Ушли они.
— Заткнись, — резким шепотом оборвал ее Черных. Вася сколько услышала, чем разобрала в темноте, что Черных тяжело поднялся с земли и принялся отряхивать одежду от налипшего мусора.
Она включила фонарь, осветила председателя. Растерянное, испуганное лицо. Видно, он никак не ожидал увидеть здесь посторонних.
— Погаси фонарь! — приказал ей Черных. — Хочешь, чтобы они вернулись, и я вас всех перестрелял?