Весна сорок пятого
Шрифт:
– Вы кто?
– спросила девочка по-словацки.
– А ты?
– А я уснула.
– Она сняла платок, встряхнула его и быстро накинула на голову, сразу превратившись из девочки в девушку.
– А кто там еще?
– Павел повел стволом автомата на телегу.
– Дедушка.
– Чего ж не выходит?
– Болеет, - ответила девочка и нахмурилась.
– Больше никого?
Девушка только руками развела.
– А дети повешенные?
– спросил Павел, не опуская автомата.
– Дети?
– удивилась девушка.
– Дети. Висят.
Девочка
– Это ж бабки… Бабки, - проговорила девушка сквозь смех. Павел не понял, не знал этого слова. Он обошел девушку и заглянул в брезентовую щель. Дети висели на прежних местах. У одного была сивая борода. У другого, маленького, красный колпак с двумя кисточками, на которых висели колокольчики. У третьего, со старушечьим лицом, из-под мятой юбки торчали деревянные ноги. "Куклы", - сообразил Павел. Даже от сердца отлегло.
– Куклы!
– Бабки… - девушка все еще смеялась.
Тут и Павел не выдержал, засмеялся, опустил автомат.
– Бабкове дивадло, - сказал партизан в клетчатой кепке.
– Ясно. Кукольный театр, - кивнул Павел.
– А что с дедушкой?
– Немцы. Ни сесть, ни лечь. Второй день не ест. А вы кто?
– Оружие есть?
– спросил на всякий случай Павел.
– Кухонный ножик, - ответила девушка почему-то сердито.
"Кого она напоминает? Раньше я ее не встречал". Павел посмотрел в ее построжевшие синие глаза. И сказал громко и удивленно:
– Злата!
Такие же синие, как у Златы, глаза.
– Альжбетка… С кем ты там?… - послышался слабый старческий голос.
– Люди, дедушка, с ружьями.
– Обижают?…
– Нет, дедушка, не обижают. Вы не беспокойтесь. Лежите себе… Она повернулась к Павлу.
– Меня зовут Альжбета, а тебя?
– Павел.
– Юрай, - представился партизан в клетчатой кепке.
– Вы куда направляетесь?
– спросил Павел.
– Дедушка велел к старому замку… Подальше от немцев. Он работать не может. Чего есть будем?
– Альжбета посмотрела на Павла печально.
– Накормим, - ласково ответил Павел и повернулся к Юраю.
– Я провожу их.
– Давай.
– Лезь к своим куклам, - скомандовал Павел, а сам забрался на передок, отвязал вожжи.
– Н-но-о!… Хио!…
Лошадь повернула голову, посмотрела на нового возницу с недоверием, но тронулась с места.
Девушка к куклам не полезла, впрыгнула на ходу, села рядом с Павлом.
– Так и ездите?
– спросил он.
– Так и ездим. Сперва вчетвером ездили. Папа с мамой. А теперь вот вдвоем с дедушкой.
– А…
– Не знаю… Осенью их немцы забрали. На работы какие-то. Всю зиму мы с дедом кое-как… Вдвоем. Теперь вот деда высекли. Поправится - дальше поедем.
– За
– Сказку мы показывали про дракона и принцесску. Как дракон девушек по очереди поедал. И принцесскина очередь пришла. А тут Бача с Гашпарко. Пришли принцесску выручать. Если гитлеров поблизости нет - так дедушка дракону на головы касочки немецкие надевал. Вроде драк-немец… А тут и гитлеры нагрянули. Увидали касочки на драконьих головах и высекли деда. И убить могли.
– Могли, - согласился Павел.
– Теперь вот деду отлеживаться надо. Что есть будем?
– А дома своего у вас нет?
– Есть. Только далеко, почти что в Венгрии… Вот поправится дедушка, и поедем. Может, и мама с папой туда придут. Если живы еще… - добавила Альжбетка тихо.
Павел покосился на нее и только вздохнул. Что скажешь? утешишь? Вот и он ничего про отца не знает. Жив ли? Сколько времени прошло!… Мама… Повидаться бы с мамой! Вот война кончится…
– Товарищ гвардии сержант… старший сержант, - поправился Петр, заметив новенькие широкие красные лычки на зеленых погонах Яковлева, - красноармеец Лужин прибыл.
Яковлев только кивнул. Лицо его было хмурым, озабоченным.
– Хорошо. Я уж думал, ты вовсе отсачковал. Котелок цел?
Петр удивленно пощупал голову.
– Да не твой котелок, - усмехнулся Яковлев.
– Настоящий.
– Цел.
Старший сержант махнул рукой в сторону:
– Иди подкрепись. И у Силыча боезапас возьми. Он на тебя получил. Давай, артист.
Петр пошел в ту сторону, куда показал Яковлев. Почему это он его артистом назвал? Никогда так не называл. Только по фамилии. И хмурый. Недоволен чем? Так он же не по своей воле в лагере застрял!…
Петр посмотрел по сторонам и заметил неторопливое движение кругом. Кто-то нес патронные ящики, кто-то чистил оружие. Связисты, деловито переругиваясь, крепили провода к столбу, один наверху с "кошками" на ногах, другой внизу отматывал провод с катушки. Из хаты вышла группа офицеров, расставались не прощаясь, расходились в разные стороны.
Свое отделение Петр увидел за забором, на вскопанном огороде, возле походной кухни. Бойцы сидели кружком. Поблескивали на солнце ложки, чернели прокопченные котелки.
– Привет!
Все дружно оторвались от котелков и посмотрели на Петра.
– Нашлась пропажа.
– А мы думали, ты уж в генералы подался!
– Лезь в дыру, - улыбнулся Силыч, повернулся в сторону кухни и крикнул повару: - Вахрамеенко! Выдай ему двойную порцию. Отощал парень на генеральских харчах!
Петр пролез в дыру в заборе, улыбаясь, прошел к походной кухне. Ворчун Вахрамеенко наскреб ему со дна котла каши со свининой. Держа котелок в обеих руках, Петр подошел к товарищам, сел рядом на сырую землю, замкнул красноармейский круг, сверкнул алюминиевой ложкой. Так хорошо, так радостно было на душе, словно домой вернулся после долгой разлуки.