Вестник смерти
Шрифт:
– Ты знаешь, у кого находится нож?
– Он у старшего или в палатке среди его вещей.
– Послушайте-ка, любезные, – встав между Антипом и Хорном, лепрехун недоумевающе развел руками. – Мне кажется, что вы не в меру серьезно обсуждаете возможность возвращения в лагерь янычар. Не кажется ли вам, что это форменная глупость?
– Это нож вестника смерти, – объяснил лепрехуну Хорн.
– Ну и что с того? – недоумевающе пожал плечами Брандл. – Эка невидаль, нож вестника смерти! Да я могу указать с десяток мест, где спрятаны точно такие же ножи! Обычно я никому не говорю об этом, потому что такова уж моя натура. Но если уж на то пошло, я достану для вас один ножик.
– Мне
– Да какая разница! – возмущенно взмахнул руками Брандл. – Все ножи одинаковы!
– Все верно, – присев на корточки, Хорн положил руку лепрехуну на плечо. – Все ножи одинаковые, но Антипу нужен именно этот нож. Я боялся, что именно так и произойдет, – Хорн поднял взгляд на Антипа. – Нож стал необходим тебе.
– Я просто не хочу, чтобы он оставался в чужих руках, – нервно дернул плечом Антип.
– Ну конечно, – ровным, удивительно невыразительным голосом произнес Хорн. – Я именно это и имел в виду.
Антип сделал вид, что не заметил необычных интонаций в голосе Хорна.
– На нашей стороне будет фактор неожиданности, – сказал он. – Янычары не ожидают, что мы вернемся в лагерь.
– Верно, – согласился с ним Хорн. – А ты успел подсчитать, сколько человек при этом погибнет?
– Ты имеешь в виду янычар? – уточнил Антип.
– Разве в лагере есть еще кто-то?
– Нет, только янычары, семь человек. Троих вы с Волком уже прикончили.
Оглянувшись через плечо, Хорн глянул на неподвижно лежащих на земле янычар.
– Ты ошибаешься, – сказал он, снова переведя взгляд на Антипа. – Они не только живы, но даже не получили серьезных ранений. Я не убиваю людей без необходимости.
Щека Антипа дернулась, словно от комариного укуса.
– Так ты поможешь мне вернуть нож? – спросил он у Хорна.
Прежде чем ответить, Волчатник посмотрел Антипу в глаза. Так пристально, что Антип вынужден был отвести взгляд в сторону, мысленно ругая себя за это проявление слабости.
Что пытался доказать ему Хорн? Какое он имел право указывать, что хорошо, а что плохо, когда сам занимался колдовством? Какое ему вообще было дело до того, что происходило вокруг, если он не принадлежал этому миру?..
Антип снова поднял взгляд, чтобы прямо взглянуть в глаза Хорну, но Волчатник уже смотрел куда-то в сторону, рассеянно почесывая при этом за ухом своего серого приятеля.
– Ты верно подметил, каждый из нас, совершая те или иные поступки, имеет на то свои причины, – сказал Хорн, по-прежнему не глядя на Антипа, как будто обращаясь к обступающим его со всех сторон темным силуэтам деревьев. – И, что самое любопытное, зачастую мы даже сами себе не можем объяснить, почему поступили так, а не иначе. Что уж говорить о других, перед которыми порою просто не хочется открывать душу, потому что страшно, что вместе с откровениями может вывалиться на свет такая омерзительная грязь, о существовании которой ты и сам не подозревал. – Хорн посмотрел на Антипа. Но теперь в его взгляде можно было заметить не укор, как прежде, а скорее жалость. Так смотрят на неизлечимо больного, которому осталось прожить не больше недели, но который при этом сам отказывается верить в свою близкую и неизбежную кончину. – Я помогу тебе вернуть нож вестника смерти. Но только имей в виду, что делаю я это не ради тебя.
– И на том спасибо, – криво усмехнулся Антип.
– Вы все же хотите вернуться в лагерь янычар? – Лепрехун недоумевающе посмотрел сначала на Антипа, а затем на Хорна. Не получив никакого ответа на свой вопрос, он безнадежно покачал головой: –
Глава 19
В лагере царили суматоха и растерянность. До прячущегося в темноте Антипа доносились отдельные слова и фразы, выкрикиваемые бессмысленно суетящимися вокруг костра янычарами, из которых можно было понять, что они уже обшарили ближайшие окрестности и никак не могли взять в толк, куда исчезли пленник и трое дозорных, которые должны были за ним присматривать. Кто-то даже высказал предположение, что здесь не обошлось без колдовства, в чем был весьма недалек от истины в том виде, как она представлялась Антипу. Он-то даже и не сомневался в том, что Хорн сумел с помощью колдовства сжать пространство до такой степени, что Антип, Брандл и преследовавшие их янычары, сделав всего несколько шагов, оказались в километре от лагеря.
Осторожно выглянув из-за дерева, Антип взглядом пересчитал сгрудившихся возле ярко пылающего костра воинов Гудри-хана. Их было всего шестеро, а это означало, что еще один либо отошел в темноту – что после всего произошедшего казалось маловероятным, – либо находился в палатке. Лиц стоявших у костра Антипу не было видно, но он был почти уверен, что в палатке скрывается старший по имени Халим. Что ж, это только облегчало задачу Антипа. Если нож все еще находится у старшего янычара, то вернуть его не составит труда.
Не дожидаясь, когда в дело вступят Хорн и Волк, которые должны были напасть на янычар, обойдя лагерь с противоположной стороны, Антип ползком добрался до палатки и, приподняв край, неслышно забрался внутрь. В центре палатки чадила масляная лампа, тускло освещая войлочные стены. У дальней от входа стенки палатки была свалены вещевые мешки и чересседельные сумки янычар. В двух шагах от этой кучи, на маленьком коврике, расстеленном прямо на земле, сидел, сложив ноги крестом, старший янычар. До появления Антипа Халим был занят молитвой, призывающей Создателя оградить от колдовства верных воинов императора. Услышав слева от себя тихое шуршание, янычар повернул голову и встретился взглядом с беглым пленником, притаившимся возле сваленной кучи поклажи. Даже в столь необычной ситуации хладнокровие и выдержка не изменили янычару – недоумение Халима выдал только чуть приподнявшийся вверх край левой брови. Но стоило только Антипу сделать движение, как янычар одним прыжком вскочил на ноги и выхватил саблю из ножен.
– Я сам пришел! Сам! – воскликнул Антип, протягивая навстречу Халиму руки с раскрытыми ладонями. – Меня похитили сообщники Волчатника, но я сбежал от них и вернулся к вам! Лучше справедливый суд Великого императора, чем верная смерть от рук душегубов!
Халим едва заметно усмехнулся и опустил саблю.
Осторожно, не делая резких движений, Антип поднялся на ноги и, держа руки перед собой, как будто предлагая янычару снова связать его, медленно приблизился к Халиму.
– Ты правильно сделал, – сказал Халим и чуть подался в сторону, чтобы взять свернутый кольцом аркан, лежавший поверх вещевых мешков.
Янычар даже не успел заметить, каким образом нож вестника смерти, находившийся у него за поясом, оказался в руке Антипа. Не медля ни секунды, Антип вонзил нож в живот старшего янычара. Рот Халима беззвучно открылся, как будто он хотел что-то крикнуть, но в последний момент передумал, глаза вылезли из орбит и уставились на Антипа с ужасом и мольбой. Антип выдернул нож из раны и еще раз воткнул его янычару в живот. Халим покачнулся, выронил из ослабевшей руки саблю и повис на ноже своего убийцы. Выдернув нож, Антип позволил телу янычара упасть на пол.