Весы Фемиды
Шрифт:
— Посмотри-ка сюда, Фокс. И туда, чуть повыше. — Он кивнул на ромашки, росшие вдоль берега примерно в ярде от ног полковника. Три стебля были выше других, но цветков на них не было. — Можете забирать тело, — разрешил он, — но постарайтесь не делать лишних шагов. Может, нам придется осмотреть это место еще раз. Кстати, Фокс, ты заметил, что внутри ивняка трава примята и несколько веток сломано? И сестре Кеттл показалось, что за ней наблюдали оттуда. Приступайте, Олифант.
Сержант Олифант и констебль Гриппер принесли носилки и, положив их неподалеку от тела, приподняли его.
— Заберем его со всей осторожностью и сохраним, — произнес Аллейн, сопровождая свои слова действиями. — Хорошо бы найти остальные два. Это следы, которые нам оставил убийца.
Олифант и Гриппер уложили тело на носилки и ждали дальнейших указаний.
Второй цветок Аллейн обнаружил на том месте, где лежала голова полковника.
— А третий, — сказал он, — возможно, унесло течением. Там посмотрим.
Теперь внимание детектива переключилось на спиннинг полковника, лежавший на берегу, и он, опустившись на корточки рядом, взял в руки блесну.
— Точно такая же, как и та, что осталась в пасти Старушки, — констатировал он.
Приглядевшись повнимательнее, он понюхал блесну.
— Вчера он вытащил рыбу: на крючке остался кусок мякоти. Тогда куда же она делась? Оказалась слишком маленькой, и полковник ее отпустил? Или нет? Будь проклят этот дождь! — Отцепив блесну, он убрал ее в пакет. Потом понюхал скрюченные пальцы мертвеца. — Он точно снимал рыбу! Нужно внимательно осмотреть его руки, ногти и одежду на предмет каких-то следов. И заберите с собой пучок травы, который был у него в руке. А где остальная трава?
Он повернулся и аккуратно собрал всю срезанную полковником траву. Осмотрев нож полковника, Аллейн выяснил, что, помимо следов травы на лезвии, сохранился запах рыбы. Потом поднял Старушку и внимательно оглядел гальку, на которой форель пролежала всю ночь.
— Следы сохранились, но принадлежат ли они этой самой рыбе? Смотрите, здесь есть острый камушек, за который зацепился лоскут рыбьей кожи. Ну-ка, ну-ка…
Он тщательно осмотрел форель, но так и не сумел найти вырванного куска кожи.
— А вот это уже кое-что значит, — пробормотал он и достал карманную лупу.
Полицейские, покашливая, переминались с ноги на ногу. Фокс наблюдал за шефом с явным одобрением.
— Что ж, — наконец произнес Аллейн, — нам надо заручиться мнением эксперта, чтобы снять все сомнения. Однако я уже сейчас уверен, что полковник сам поймал рыбу, которая лежала на этом самом месте и оставила здесь на камне лоскут кожи, а потом ее поменяли на Старушку. Пойманную рыбу полковник вряд ли выпустил, потому что тогда он снял бы ее с крючка и тут же отправил обратно в реку, а не стал бы класть на гальку. И как рыба могла ободраться о камень? Зачем на ее место положили Старушку? Кто это сделал? И когда?
— Когда — определить нетрудно, — заметил Фокс. — Это случилось до дождя: почва еще была сухой.
— Но это нам ни о чем не говорит, поскольку полковника убили, а его тело нашли тоже до дождя. Однако обрати внимание, дружище Фокс: в момент убийства у полковника в руке был пучок травы. Разве нельзя предположить, что он срезал траву,
— Похоже на то, мистер Аллейн.
— Но зачем?
— Черт его знает! — с досадой воскликнул Олифант. Бейли, Томпсон и констебль Гриппер одобрительно закивали, а доктор Кэртис, сидевший на корточках возле носилок, понимающе улыбнулся.
— А где стоял убийца во время нанесения удара? — продолжил рассуждать Аллейн. — Насколько я понимаю, а вы, Кэртис, поправьте меня, если я не прав, полковник Картаретт сидел на корточках лицом к реке и держал в руках срезанную траву. Оставленные подошвами следы и положение тела говорят о том, что после удара он завалился вперед и остался лежать в том положении, в котором и нашла его сестра Кеттл. Получается, что удар нанес либо левша, подкравшийся сзади, либо правша, ударивший спереди с разворота. Как считаешь, Олифант?
— Прошу прощения, сэр, я хотел только обратить внимание, что удар похож на тот, что наносит рабочий в каменоломне, когда хочет отколоть кусок породы на уровне колен.
— Верно! — одобрительно заметил констебль Гриппер. — Или на нижнюю подачу в теннисе.
Аллейн переглянулся с Фоксом.
— Но между кромкой воды и полковником: было достаточно места для нанесения такого удара. Поэтому я и делаю вывод, что нападавший находился в воде в трех футах от берега. Посмотри-ка повыше по течению, дружище Фокс, только обойди нас стороной, чтобы ничего не затоптать, а потом возвращайся.
Фокс присоединился к Аллейну в том месте, где низкий берег бухточки был ближе всего к течению. Оттуда ивовая роща закрывала вид на начало моста, но зато его конец на другом берегу Чайна был хорошо виден, и там примерно в сорока футах от детективов виднелся старый ялик, пришвартованный в заводи.
— Очаровательный пейзаж, верно? — не мог скрыть восхищения Аллейн. — Так и просится на иллюстрацию в викторианский альбом. Интересно, леди Лакландер когда-нибудь рисует с этого места? Ты, случайно, не читал «Обесчещенную Лукрецию», Фокс?
— Вряд ли, если, конечно, речь не о полицейском расследовании преступления, на что указывает название. Может, вы имеете в виду Шекспира?
— Именно его. Там говорится о причудливости речных течений. Вообще-то в поэме описывается Эйвон у Клоптонского моста, но на его месте вполне мог фигурировать Чайн.
Под аркой моста так бурлит теченье, За ним угнаться неспособен глаз. В водоворотах ярое стремленье Его обратно увлечет подчас. [8]8
Перевод В. Томашевского.