Ветер богов
Шрифт:
— Контакты, — повторил Дайн, вновь откидываясь на спинку кресла и забрасывая ноги на стол. — Кому нужны эти контакты? Мне? Вам? И с кем? Если наш парень случайно заденет крылом машины какого-нибудь раззяву или прижмет в темном углу девку, они подымают такой крик, словно невесть что случилось. Даже при капитуляции их императорской армии было тише. А сейчас? Если среди наших подчиненных появилось столько венериков, то в этом виноваты только коммунисты. Это они окружили базу проститутками, которых специально не лечат. Они подрывают нашу боевую мощь.
Подчиненные толковника переглянулись.
— Вот вы, Кросс, недавно здесь. А мне пришлось видеть в Иокогаме, как местное население окружило нашу морскую базу, словно туча саранчи. Они так кричали «Амеко, каэрэ!», будто тренировались в этом всю жизнь. Надеюсь, вы установили контакты с полицией? Как бы завтра и нам не устроили такой спектакль.
— Да, сэр! — отчеканил подполковник Кросс. — Усиленные наряды будут у базы в шесть ноль-ноль.
— О'кей! Можете быть свободны. Завтра чтобы все были трезвы, как стеклышко, и не забудьте напялить на свои физиономии самые любезные улыбки!
Офицеры встали и, пожав руку своему шефу, двинулись к выходу.
В холле Кросс сочувственно хлопнул по плечу капитана Хайгинса:
— Что, Джонни, старик сегодня не в духе и ты не рискнул замолвить словечко за Майлза?
— А что опять натворил этот парень? — поинтересовался второй помощник.
— А… — махнул досадливо рукой Хайгинс. — Вчера нашумел в соседнем поселке, набил морду хозяину пивнушки и, кажется, пальнул разок в кого-то.
— Ну, это пустяк!
— Как сказать. Эта операция «Восходящее солнце» не ко времени. Понаедут корреспонденты, начнут вынюхивать. Да и за Майлзом счет уже порядочный. Пилот он к тому же паршивый, а стоит ему только вырваться из базы, надирается, как какой-нибудь ас, и тогда никто ему на глаза не попадайся. Я бы давно откомандировал этого буяна, да его отец — важная шишка.
— А как наш чурбан сегодня ляпнул насчет венериков, коммунистов и «пан-пан». Восхитительно! — рассмеялся второй помощник. — Ради этого стоило ещё раз послушать историю о проклятой ручке Мака.
— Ладно, мальчики, — прервал его подполковник. — Покончим с делами. Завтра у нас хлопотный день. Не забудьте с утра надеть свежие перчатки и любезные улыбки, как приказал шеф.
3
Деревня Итамура ещё спала. Утренняя заря только готовилась взять приступом небо. Возможно, там, за далекой цепью гор, на горизонте, уже показалась раскаленная докрасна долька солнца и его первый пологий луч скользнул по земле, как световая указка маяка. Но сюда, на низменность, горы его ещё не пустили.
Даже со стороны авиабазы не доносилось ни одного звука. Помещичий особняк был полон тишины и казался слепым — ни одного огонька не проглядывало из его нутра.
Но вот тихо, словно жалуясь, скрипнула дверь, и на пороге показалась невысокая фигура. Человек поежился от утренней свежести, чему-то рассмеялся и водрузил на нос большие роговые очки. Если бы было светло, жители деревни сразу же узнали бы в нем Кэйдзи — внука и наследника помещика. Вчера поздно вечером он приехал из Токио, где проучился год в университете
Юноша подошел к ограде и посмотрел в сторону деревни. Низина, в которой раскинулась Итамура, была покрыта пеленой тумана, отчего силуэты ближайших домов казались зыбкими, едва заметными.
В доме вновь тихо скрипнула дверь. Кэйдзи оглянулся — на пороге стояла старая служанка Йо, которую он помнил ещё с пеленок. Это она вчера встретила его, и студент удивился, что нянька ни капли не изменилась. Разве только чуть пригнулась к земле.
Старушка, увидав юношу, заулыбалась бесчисленными морщинками лица, церемонно поклонилась, приложив руки к коленям, столь же церемонно поздоровалась и только после этого спросила:
— Молодому хозяину не спится? Изволил соскучиться по дому?
— Да, — ответил Кэйдзи, — как у мае здесь тихо и просторно. Этого мне всегда не хватало в столице.
— Э-э… — ещё шире заулыбалась нянька. — В городе и пища вкуснее, и веселья больше.
— Ну, как сказать, — возразил студент. — Ты же мне сама говорила, что лотос цветет и в грязи.
— Молодой хозяин помнит мои наставления? — Довольная старуха подошла ближе. Только теперь по её походке Кэйдзи заметил, что за последний год нянька сильно сдала.
— А почему меня вчера дед не встретил? — озабоченно спросил студент.
— Э-э… — опасливо покосилась служанка на дом. — Старый господин очень недоволен, очень. Он ничего не говорил, но я вижу. Я все вижу…
— Недоволен? Чем?
— Не знаю, не знаю, но очень недоволен. Пойду будить остальных, пора!
Радостное настроение у студента пропало — деда он опасался всерьез. Его жесткую руку он знал хорошо. После смерти отца Кэйдзи, по обычаю, стал наследником, все его зовут молодым хозяином, но это вряд ли спасет от гнева старика.
Уехав учиться в Токио, он словно вырвался из душной клетки домашней тюрьмы и теперь с тревогой ожидал новой встречи и разговора с главным тюремщиком, а разговор — это чувствовалось по всему — предстоял нелегкий…
С чаем было покончено, и дед властным жестом выслал второго и поэтому бесправного сына из комнаты, оставшись наедине с внуком. Как обычно, завтракали они втроем. Только изредка появлялась невестка — прислуживать за столом.
Старик сидел, насупившись и уставившись глазами в пустую чашку. Кэйдзи понял, что гроза приближается. Он внутренне напрягся и, чтобы не выдать волнения, снял очки и стал протирать стекла. Когда он их надел снова, дед, не поднимая головы, сурово опросил:
— Зачем я тебя послал в столицу?
— Учиться, дедушка, — почтительно ответил внук.
— А чем занимаешься ты?
— Учусь. Простите, дедушка, может быть, ещё недостаточно прилежно, но учусь.
— Учишься? — переспросил старик и, подняв голову, строго посмотрел на Кэйдзи. — А зачем ты был с теми, кто посмел освистать американского посла?
— Но, дедушка, — ещё более заволновался внук, поняв, о чем будет идти речь. — Господин американский посол прибыл в университет, чтобы выступить перед, нами, и я пошел послушать его.